Я обдумала перечень, удивляясь, что ни у «за», ни у «против»больше нету пунктов. Тогда я написала ниже противоположный список:
РАССКАЗАТЬ СЕТУ
За: это правильно.
Против: признать себя идиоткой, болезненный эмоциональныйвыброс, неизбежный разрыв, в буквальном смысле вечность с разбитым сердцем вгоре и сожалении.
С ручкой в руке я переводила взгляд со списка на список.
— На самом деле это ничего не проясняет, Обри.
Ища выход эмоциям, я швырнула ручку куда-то в гостиную. Обрис интересом проследила за полетом и рванулась вслед зафиксировать убийство.
— Что тебе нужно рассказать Сету?
— Господи! — завопила я, подпрыгнув футов надесять.
Ниоткуда возникший у стола Картер выглядел неофициально, носдержанно. На нем были черная футболка, серый легкий свитер и джинсы, которые,могу поклясться, он не снимал уже лет двадцать.
— Не делай так, ладно? Мы еще не утратили искусствостучаться.
— Прости.
Он пододвинул и оседлал стул, так что руки его ленивоповисли на спинке. Отбросив прядь волос, он показал на мой список.
— Не хотел прерывать.
— Ты и не прервал, — пробормотала я, комкаябумагу.
Ее я тоже швырнула в гостиную, так что Обри прибавилось зачем охотиться.
— Хочешь о чем-нибудь рассказать? — спросил он.
Я колебалась. Из всех, кого я знала, только Картер верил всерьезность наших отношений с Сетом. Он единственный не воспринимал это какшутку. В некотором смысле это делало его хорошим наперсником, хотя, с другойстороны, мешало. Я не могла признаться тому, кто в меня верил, каких дровналомала в минуту слабости.
— Нет, — резко ответила я. — Но я полагаю,что ты хочешь о чем-то поговорить.
Мгновение он рассматривал меня, будто решал, заставить лименя рассказать то, что я утаиваю, но заговорил о другом:
— У меня есть кое-что для тебя.
Он выставил сжатый кулак. Когда он разжал его, я увидела наладони крохотный мешочек. Я взяла его и пощупала материю. Не знаю, что этобыло, но гладкая ткань напоминала лепесток цветка. Я стала развязывать мешочек.
— Не надо, — предупредил он. — Ты нарушишьзаклятие.
— Какое заклятие?
— То, что скрывает содержимое мешочка. И то, чтоскрывает твое излучение.
Я понимающе кивнула. Я, может, и не знаю, что делать сличной жизнью, но умыслам бессмертных следовать способна.
— Скрывает меня и вот это от поставщика Алека?
Ангел кивнул. Я помахала мешочком:
— Так могу я узнать, что там внутри?
— Это…
Он помедлил, не из сомнения, рассказывать ли мне, а подбираянужное слово:
— Это дротик, как мне кажется. Или, возможно… как бынаконечник стрелы. Как-то неясно это звучит. Нет, пусть зовется дротиком. В немвсего около дюйма длины. Дротик, похожий на маленький деревянный наконечникстрелы.
— Хм. Ладно. Дошло. И что мне делать с этимдротикообразным наконечником стрелы?
— Ты пронзишь им сердце другого бессмертного.
— Ого. Как… осиновый кол в вампира?
— Ну, не совсем. Ты почувствуешь, когда настанет время.Все должно произойти быстро. Как только ты откроешь мешочек, он поймет, кто тыи что там находится. Не дай ему успеть отреагировать, потому что ничегохорошего из этого не получится. Лишнего не думай, просто действуй.
— Каким же образом маленький кусочек дерева решит нашипроблемы?
— Это особое дерево, — усмехнулся он.
— Ну да, это все объясняет.
— Ты как-то приблизилась к встрече с ним?
— На самом деле просто ужас как приблизилась. Я бывстретилась с ним вчера, если б захотела. Алек просто жаждал нас познакомить.
Картер нахмурился, обдумывая мои слова.
— Хм. Странно.
— Мне следует беспокоиться?
— Не больше, чем ты уже должна беспокоиться передатакой на бессмертного.
— Но все будет в порядке, если я буду действоватьбыстро, не слишком забивая себе голову?
— Правильно. Я полагаю, для тебя в этом не будет ничегонеобычного.
— Я должна знать что-то еще?
— Так… посмотрим. Да. Еще одно. Не делай ничего, покане будет повода.
— Что? — уставилась на него я. — А бытьгадом, подсаживающим смертных на всякую дрянь, — это недостаточный повод?
— Как ни странно, нет. Должно произойти что-то,угрожающее тебе.
В раздражении я швырнула мешочек на стол. Как это типичнодля Картера и Джерома! Сложные причудливые схемы с нелепыми нюансами илазейками.
— Угрожающее? Как он может мне угрожать? Он не может,если только… подожди, он ведь не бессмертный, который способен убить меня?
— Нет, конечно нет. Нет, но он может сделать очень…неудобные для тебя вещи. Как бы то ни было, существует масса способов создатьугрозу для личности. Если он причинит тебе вред или ты почувствуешь своюуязвимость — например, он постарается получить власть над тобой, — тогдаэто сработает. Этот бессмертный сильнее тебя. Охотиться на тебя — особенноучитывая, что ты, так сказать, принадлежишь Джерому, — это нечто абсолютнонедозволенное. Но если атакуешь безрассудно, получишь большие неприятности отвластей предержащих, чтобы другим неповадно было. Да и нам не поздоровится зато, что тебя вооружили.
— Это походит на провокацию.
— Какое неприятное слово. Давай лучше говорить осамообороне.
— Итак, ты считаешь, дела сложатся достаточно жестко,что мне действительно понадобится самооборона?
Он колебался.
— Я не знаю. Просто не знаю.
— Да, но тогда, если этот парень окажется безупречен ипросто продаст мне партию амброзии, я ничего не смогу сделать? Зря прокатимся?
— Я уже сказал, не знаю. Правда. Но честно говоря… еслиони позволяют с такой легкостью отыскать его, то напрашивается вывод, чтопроисходит нечто странное. Просто будь осторожна, ладно? Теперь он стал самасерьезность.
— Ты ловкая. Ты должна справиться.
— Однако в любом случае ты не намерен объяснить мне,что это за парень?
— Думаю, что в данном случае неведение — это благо.
Я махнула рукой, просто не зная, что сказать. Мы с Картеромобменялись еще парой шуточек, и он собрался уходить. На прощание он бросил наменя пытливый взгляд:
