стоять? Из-за тебя я… да ты…
Она полезла к нему с явным намерением съездить по морде. Заводила отмахнулся от неё, та упала в грязь и заголосила.
Несколько господ подбежало к ней — поднимать; двое других подошли к заводиле. Один из них неожиданно вытащил револьвер и нацелил его на лидера восстания. Тот, почему-то обрадовавшись, начал кричать:
— А! Стрельни меня, да! Стрельни!
И полез к нему драться.
От зевак отделилось несколько людей, которые побежали вперёд с явным намерением вмешаться, за ними последовали другие. Толпа бастующих качнулась им навстречу, и я перестал понимать, что происходит. Но времени глазеть уже не было — я понял, что толпа меня теснит в сторону, и я еле удерживаюсь на ногах.
Раздался выстрел, завизжали женщины. Куда-то побежали люди, толкая меня, я с трудом устоял. Началась неразбериха.
— Ройт! Эй, Ройт!
Я оглянулся на голос и пришёл в ужас, увидев, что несколько мужчин почему-то схватили Золто и куда-то поволокли. В панике, я начал пробираться к нему на помощь. Ко мне метнулся Ногач, но его сшибли, и бедняга покатился по земле. Я попытался подойти к нему и поднять, но вокруг было слишком много рук, спин и голов, люди, разгоряченные то ли страхом, то ли бунтом толкали меня то вправо, то влево, и я мог только рассчитывать, что мягкие человеческие ноги не способны повредить закалённое эссенцией хаоса деревянное тело. Ногач справится, а вот Золто…
Тут яркая алая вспышка почти ослепила меня, и я неожиданно услышал голос Чоры. Чора истошно кричал: «Назад! Назад! Ройт, Золто, Ногач — ко мне!» Обернувшись, я увидел Чору, окружённого летающими в воздухе лентами цветного огня. Люди шарахались от него, так что вокруг было пустое пространство. Я крикнул ему, что Золто унесли, но он, вероятно, не услышал меня в общем шуме. Я почти пожалел, что не обладаю хаотическими способностями.
Прозвучало ещё несколько выстрелов, что-то гулко хлопнуло, ветер понёс клубы едкого, вонючего дыма. Люди закашлялись, а я, прикрывая лицо рукавом, поспешил туда, где последний раз видел Золто. Споткнулся о какой-то тюк, перепрыгнул через него и оказался в узком проулке между двумя глухими стенами. В двух десятках алдов я увидел отчаянно вырывающегося Золто. Его тащили, кто-то пытался накинуть ему на голову мешок.
Я ринулся было вперёд, как вдруг с крыши одного из строений спрыгнула здоровенная, пушистая, рыжая лиса и бесшумно приземлилась передо мной; она скалилась и рычала.
В полной растерянности, я замер. Лиса?
Но прежде, чем я двинулся с места, тело зверя начало стремительно изменяться. Она словно бы распрямлялась, вырастая на глазах. Несколько мгновений я не мог уловить её облик — и вдруг увидел, что передо мной стоит девушка, одетая в зелёный егерский наряд. Её рыжие волосы были стянуты в пучок. Она довольно оскалилась, показав мне два ряда острых клыков, и, размахнувшись, врезала затянутым в кожаную перчатку кулаком мне в челюсть.
Я не успел увернуться, удивиться или возразить. В ушах зазвенело, перед глазами мелькнуло голубое небо, и я исчез из этого мира.
Угли и Лёд
Священный город Ван-Елдэр, Гегемония Хаоса
Ликс, пронёсшийся вниз по ступенькам башни со скоростью пули, уже пару минут слонялся по ступеням перед порталом входа, расшвыривая ботинками жёлтые и красные кленовые и дубовые листья, когда Вилириан, наконец, вышел на улицу. На лице Архонта Непреклонности сияла лихая улыбка.
— Ну что, — подросток невольно улыбнулся сам, видя такого весёлого отца. — Куда пойдём?
Вилириан глянул на серое небо; чутьё потомственного Ван-Елдэрца подсказывало ему, что не более чем через полчаса зарядит дождь.
— Куда-нибудь недалеко? В "Шмеля"?
Ликс вздохнул.
— Пап, мне не восемь лет.
— Хм… а скажи, Ликс, а ты случайно не можешь посещать «Угли и Лёд»?
Этот легендарный ресторан принимал только людей искусства, не делая исключений ни для кого, будь ты хоть сам Верховный Старший.
— Ага, — кивнул тот. — Представляешь, получил приглашение с полгода как. Как цирковой артист.
— Ты цирковой артист? — удивился Вилириан. — Как так получилось?
Он сбежал по ступенькам, не оборачиваясь.
Ликс, точным пинком запулив жёлудь в статую Алого брата, поспешил за ним.
— Ну, пару лет назад я посоветовал Вайшу, как нужно содержать игуан. Мы с ним задружились, и я стал посещать других зверей… Потом лемуры ко мне очень привязались, и отказались выходить на сцену без меня. Тогда меня нарядили в дерево, и они делали свой номер на мне, представь! Вот. Потом Вайш понял, что моё присутствие на сцене успокаивает зверей, и я теперь каждую декаду пару раз работаю на манеже. В костюме. У меня вроде как талант к дрессуре. Так что да, я цирковой!
— Почему я об этом ничего не знаю, хм, — пробормотал Вилириан. — Что ж, прекрасно. Значит, нам только дойти до конца проспекта. Посидим в «Угли и Лёд», расскажу тебе хорошие новости.
— А ты что, тоже человек искусства?
— Я поэт, — хмыкнул Вилириан.
— Почему я об этом ничего не знаю? — рассмеялся Ликс.
— Потому что я перестал публиковать стихи ещё до твоего рождения, — улыбнулся Архонт Непреклонности. — Однако когда-то они считались неплохими.
— Дела. А ну прочти что-нибудь!
— Хммм… ну, раз такое дело, — не переставал улыбаться Вилириан, — тогда слушай. Как же там…
Мне было пять.
Я вошёл на светлую веранду —
И увидел, что в низких плетёных креслах
Сидят трое.
Мой отец, мой дед и мой прадед.
Они курили крепкий табак и подшучивали друг над другом.
Я остановился в дверях, глядя на них, а затем подбежал к отцу.
Он поднял меня и посадил на колени.
Руки отца — южный ветер.
Ноги отца — весёлые холмы.
Я сказал «Привет, папа», спрыгнул, и подбежал к деду.
И он поднял меня и посадил на колени.
Руки деда — дубовые ветви
Ноги деда — гранитные скалы.
Я сказал — «Привет, деда», спрыгнул, и подбежал к прадеду.
И он поднял меня и посадил на колени.
Руки прадеда — хлебные корки.
Ноги прадеда — ветхие доски.
И я испугался, что подломится подо мной
хрупкий мостик
и я упаду
в реку любви.
— А где рифма? — удивлённо сказал Ликс.
— Рифмы не предполагается, это такой стиль.
— Эээээ… Ну… Прочти что-нибудь ещё?
— О чём?
— О маме есть? — Ликс слегка замялся.
— Есть. Сейчас…
«Смотри, — сказала она, — это просто:
вытягиваешь руки над собой
приседаешь
и прыгаешь в воду руками вперёд».
Она наклонилась и прыгнула с камня в море.
Почти без всплеска
она нырнула, а затем её голова появилась
в трёх алдах
