на Лорена. Никаиса казнили всего несколько месяцев спустя. Сердце Дэмиена заколотилось.
Они были как-то связаны. Внезапно в нем проснулась уверенность: что бы ни знал Говарт, Никаис тоже это знал, и Регент убил его за это. А это значит…
Дэмиен резко поднялся.
— Есть еще один свидетель, — сказал Дэмиен. — Сам он не вышел вперед. Я не знаю почему. Но я знаю, что у него есть на то причины. Он хороший человек. Я знаю, что он бы выступил, если бы его ничего не останавливало. Может быть, он боится мести, направленной на него или на его семью.
Дэмиен обратился в зал.
— Я обращаюсь к нему сейчас. Каковы бы ни были твои причины, у тебя есть долг перед страной. Ты должен понимать это лучше, чем кто-либо. Твой брат погиб, защищая Короля.
Молчание. Зрители в зале переводили взгляды друг на друга, и слова Дэмиена неловко повисли в тишине. Ожидание прошло безответно.
Паскаль шагнул вперед, его лицо казалось морщинистым и бледным.
— Нет, — сказал Паскаль. — Он умер вот из-за этого.
Он достал из складок одежды сверток бумаг, перевязанных бечевкой.
— Это последние слова моего брата, стрелка Лангрена, которые нес солдат по имени Говарт, и которые выкрал питомец Регента Никаис, за что был убит. Это свидетельство мертвеца.
Он развязал бечевку, стоя перед Советом в своем длинном одеянии и несимметричной шляпе.
— Я Паскаль, придворный врач. И у меня есть история о Марласе.
* * *
— Мы с моим братом вместе пришли в столицу, — начал Паскаль. — Он был стрелком, а я — врачом сначала в свите Королевы. Мой брат был амбициозен и быстро поднялся, присоединившись к Гвардейцам Короля. Полагаю, я тоже был амбициозен и скоро заработал положение королевского врача, прислуживая как Королеве, так и Королю. Это были мирные и урожайные годы. Королевство находилось в сохранности, и Королева Генника произвела на свет двух наследников. Тогда, шесть лет назад, когда Королева умерла, мы потеряли наш союз с Кемптом, и Акиэлос счел это за подходящее время для нападения.
Паскаль добрался до той части истории, которую Дэмиен знал, хотя слышать ее, рассказанную голосом Паскаля, ощущалось совсем иначе.
— Дипломатия не помогла. Переговоры провалились. Теомедису нужна была земля, а не мир. Он отослал Виирийских послов, даже не выслушав их. Но мы были уверены в наших фортах. За две сотни лет ни одна армия не смогла взять Виирийский форт. Так, Король привел свою армию на юг, в Марлас, чтобы отбросить Теомедиса от стен форта.
Дэмиен помнил это — сгущение знамен нахлынувших легионов, две армии невероятной силы, и уверенность своего отца даже перед этими непобедимыми фортами. Виирийцам хватит высокомерия, чтобы выйти.
— Я помню своего брата перед сражением. Он нервничал. Был возбужден. Наполнен той уверенностью, какой я не видел в нем раньше. Он говорил о новом будущем для нашей семьи. Лучшем будущем. Только спустя много лет я понял почему.
Паскаль замолчал и через зал посмотрел прямо на Регента, который стоял рядом с Советом, одетый в бархат.
— Теперь Совет вспомнит, как Регент посоветовал Королю выйти из укрытия форта, потому что мы превосходили противника числом, что не было опасности в том, чтобы выехать на открытое поле, и что неожиданное нападение на Акиэлоссцев быстро завершит войну, сохранив много Виирийских жизней.
Дэмиен взглянул на Советников. Они помнили это, он видел по их лицам; как помнил и он сам. Каким трусливым он считал это нападение. Каким низким. В первый раз Дэмиен задался вопросом, что такого случилось в Виирийском тылу, что послужило ему причиной. Он подумал о Короле, убежденном, что это лучший способ защитить свой народ.
— Вместо этого, Виирийцы пали. Я был неподалеку, когда пришла весть о гибели Огюста. В скорби Король снял свой шлем. Он был неосторожен. Думаю, внутри у него не оставалось причин, чтобы быть осторожным. Шальная стрела поразила его в горло. И после смерти Короля и смерти наследника, Регент поднялся на Виирийский престол.
Как и глаза Дэмиена, глаза Паскаля были прикованы к лицам Совета. Они все вспоминали дни после битвы. Как члены Совета, именно они одобрили создание Регентства.
— После всего я искал своего брата, но он пропал без вести, — продолжал Паскаль. — Позже я узнал, что он бежал с поля боя. Он умер несколько дней спустя в поселении в Санпелиере, когда его закололи в перебранке. Жители поселения сказали мне, что с ним был кое-кто, когда он умер. Молодой солдат по имени Говарт.
При упоминании имени Говарта, Гийон резко вскинул голову. Рядом с ним Советники зашевелились.
— Был ли Говарт убийцей моего брата? Я не знал. Ничего не понимая, я наблюдал за тем, как Говарт добрался до власти в столице. Как он так внезапно стал правой рукой Регента? Почему ему давали деньги, влияние, рабов? Разве его не выгнали из рядов Гвардейцев Короля? До меня дошло, что Говарт получил то светлое будущее, о котором говорил мой брат, тогда как сам мой брат лежал мертвым. Но я не понимал почему.
Бумаги в руках Паскаля были старыми, пожелтевшими, даже связывавшая их бечевка была старой. Он неосознанно расправил их.
— До тех пор, пока не прочитал это.
Он снял бечевку и развернул бумаги. Они были исписаны.
— Никаис отдал мне это на хранение. Он украл это у Говарта и был напуган. Я развернул бумаги, совершенно не зная, что я там обнаружу. На самом деле, это было письмо мне, хотя Никаис этого не знал. Это было признание, написанное рукой моего брата.
Паскаль стоял с развернутыми бумагами в руках.
— Вот что использовал Говарт, чтобы шантажом добиваться власти все эти годы. Вот почему мой брат бежал, и почему он лишился жизни. Мой брат был стрелком, убившим Короля, за что Регент обещал ему золото, но принес лишь смерть. Это доказательство, что Король Алерон был убит собственным братом.
На этот раз не было криков, не было шума, просто тишина, во время которой сложенные бумаги были переданы Совету. Когда Герод взял их, Дэмиен вспомнил, что Герод был другом Короля Алерона. Рука Герода дрожала.
И затем Дэмиен взглянул на Лорена.
С лица Лорена стерлись все краски. Было понятно, что Лорен никогда раньше не рассматривал такую мысль. У Лорена было свое слепое пятно, когда дело касалось его дяди. Я не думал, что он действительно попытается убить меня. После всего… даже после всего.
Всегда казалось бессмысленным, что Виирийская армия атаковала на открытом поле, когда их стратегическим преимуществом всегда были форты. В день,
