Екатерина Орлова
Лжец
Глава 1
Любите ли вы машины так, как люблю их я? Нет, не вылизанные «ламборгини» или «бентли», а машины в целом. Потрепанные, старые, поломанные, отслужившие своё трудяги. Новые и вылизанные красавцы, добавляющие очков к статусу владельца. Любите такие машины? Я – да. Все без исключения. Мама шутит: «Потому что ты родилась в машине». И это правда. Я появилась на свет в старом «форде» отца, когда он вёз маму с фермы в родильное отделение местной больницы. К счастью, роды принимал врач, иначе папу хватил бы удар: он не может видеть мамину боль, паникует и суетится. Да, схватки у мамы начались по дороге, но родилась я уже на парковке больницы. Отец потом сутки не спал. Говорил, стоило закрыть глаза, как ему снилось, что мама рожает, а больница пуста.Хотя сказать, что папа трус... нет, вы никогда не сможете так сказать, когда познакомитесь с ним. Грегори Стар сделал себя сам: начал с низов, работая на ферме, копил деньги, затем усердно учился, стал маркетологом. Потом годы долгого и упорного труда сначала на важных шишек, позже – на себя. У папы талант и потрясающая интуиция на выгодные инвестиции: он умеет вкладывать деньги в перспективные сделки и учит этому других. В общем, большой босс: жёсткий, авторитетный и практически безапелляционный. Чтобы он поверил вам в любом вопросе, нужны неоспоримые аргументы.А я? А я, Розали, родилась в машине папы, почти всю жизнь провела в автомастерской своего дяди Джека, подавая ему инструмент. Отец в это время строил карьеру, а мама пыталась стать писателем. Нет, она пишет до сих пор и удачно издаётся, но её книги не для широкого круга читателей. Мама... она... ну, в общем, учит трахаться. Ага, я не ошиблась. Эмили Стар – жена начальника крупной компании, светская львица и женщина с потрясающим чувством стиля и такта учит других людей заниматься сексом. Это не «Камасутра», не руководство «Что и куда сунуть», а подробные книги обо всем, что касается интимных отношений. По маминым словам, они невозможны без духовной составляющей.Ну, вернёмся к мастерской. Как я туда попала? В садике было неинтересно – все дети казались тупыми и избалованными, поэтому я взбунтовалась. После череды драк и скандалов родители сжалились над другими детьми и забрали меня на домашнее пребывание, которое вскоре сменилось пребыванием в мастерской. А все потому, что няню мы себе не могли позволить, а родители выбивались в люди. Так что оставался один вариант – меня отдали дяде Джеку.На тот момент ему было 23 года. Он много курил, пил много пива, матерился. У него в мастерской все время зависали друзья с какими-то девушками в мини-юбках и весьма откровенных топах. Конечно, при мне они старались вести себя прилично, но иногда проскакивали шутки и слова не для детских ушей. А ещё у дяди проскакивали технические подробности ремонта автомобилей. Проще говоря, он ремонтировал машины «вслух»: любое своё действие он сопровождал бормотанием с подробными инструкциями. Так что в пять лет я уже чётко знала, что такое карданный вал, где он установлен и чему служит. И так обо всех мыслимых и немыслимых запчастях практически любой марки автомобиля.Когда я пошла в школу, то продолжила приходить к Джеку в мастерскую каждый день. Маму это насторожило. Она пыталась привить мне «девчачесть»: отдавала на танцы, фортепиано, курс благородных манер в местной элитной школе. Я посещала все занятия, а после них мчалась в мастерскую дяди. Хотя бы на пару часов, на тридцать минут. Я стала как наркоманка и к пятнадцати годам уже не могла прожить ни дня без запаха бензина и масла.Мама сдалась, решив, что я перерасту эту привязанность к железкам и сосредоточилась на моей подрастающей сестре Элли, которой на тот момент исполнилось двенадцать. Она стала воплощением маминой мечты: элегантная, манерная, спокойная, тихая, с гладко зачёсанными волосами и неизменным платочком с анаграммой в стильной сумочке. В отличие от меня: вечно растрепанной, в драных джинсах или шортах, безумным блеском в глазах и с нестираемыми пятнами смазок и машинных масел. Мы даже внешне сильно разнимся. Я фигуристая, как бабушка: уверенный третий размер груди, округлые слегка пышные бедра, при этом я достаточно высокая – почти 170 см. Элли блондинка, как и мама, невысокая, хрупкая и утонченная. Как статуэтка фарфоровая. Даже глаза у нее голубые, тогда как у меня - зеленые. Мы с сестрой абсолютно разные, но от этого наша любовь не становится меньше. Мы как минус и плюс.Сейчас она готовится к главному событию своей жизни – замужеству с выпускником Гарварда, гордостью курса и родителей, всегда элегантным и с неизменным свитером на плечах. Роберт Палмер. Ее мечта, любовь и надежда. Роберт стал первой страстью Элли, страстью в широком понимании слова. Сестра никогда не совершала безрассудных поступков, никогда не шла против слова родителей и никогда не шокировала общественность. До Роберта. Наш мальчик оказался тем самым обладателем чертей в своем омуте. Они с Элли сбегали с занятий, чтобы поехать на пляж, ночью из дома – чтобы заняться безумным сексом в машине на обочине ночной дороги. Парочка собиралась бросить Гарвард на третьем курсе, чтобы путешествовать и искать свой дзен. В общем, из примерных воспитанных детей чопорных родителей они превратились в нарушителей семейного спокойствия. Так что, когда они заявили о своей помолвке, никто даже не пытался спорить. Мои родители и Палмеры решили разрешить детям свадьбу и посмотреть, что из этого выйдет. Ну и что, что Элли всего двадцать один, а Роб лишь на год старше? Они счастливы – и это главное.Как можно уже догадаться, мне двадцать четыре. И я не замужем. И даже не планирую. Несмотря на желание родителей. Они не сдаются, особенно мама, которая практически на каждый воскресный обед приглашает своих подруг и просто знакомых с их холостыми сыновьями. Во время одной из таких встреч я познакомилась с потрясающим Грегори Монтгомери – имя претенциозное, он кто-то там в каком-то там поколении. Но кому до этого дело? Ему двадцать шесть, он главный дизайнер в модной студии. Тысячи толстосумов приходят к нему, чтобы оформить интерьеры своих крутых квартир в престижном районе. У него обалденное чувство юмора, красивейшая улыбка с ямочками, бездонные голубые глаза и пресс с положенными шестью кубиками. Он мог бы
