Не успела Ольга переодеться, как расслышала в глубине комнаты слабый, дребезжащий от старости голос Ксаны:
– Подойди ко мне, дорогая, боюсь, не успею рассказать тебе о важном секрете, что я пронесла сквозь годы.
Девочка насторожилась и села у изголовья ее кровати. Неужели бабка, наконец, доверит ей свою тайну?
– Под кроватью в моем чемодане лежит сверток, – глаза Ксаны хитро сверкнули. – Давай-ка его достанем.
Ольга открыла объемный чемодан и с разочарованием уставилась на его содержимое. Ничего удивительного в нем не было. Здесь лежала старая одежда, изрядно поеденная молью, швейные принадлежности и несколько потрепанных тетрадок. Сверток притаился на самом дне. Девочке подумалось, что и в нем нет ничего интересного. Однако… к старым бабкам, у которых в чемодане не лежит ничего этакого, не станут являться призраки.
– Это медные часы, магический механизм, секрет которого тебе предстоит разгадать, – прохрипела Ксана, разворачивая пыльную ткань. – В них заключены удивительные возможности, а если ты заведешь их, сможешь завоевать все богатства мира, даже время подчинится тебе. Помнишь ли, как держала их в руках девять лет назад? В тот момент ты приняла посвящение, а значит, стала настоящей медной ведьмой.
Ольга подержала бабкину реликвию в руках и с недоверием уточнила:
– Если ты не смогла завести их, почему смогу я?
– Я знала, что ты мне не поверишь, и сохранила эти тетради, – Ксана перевела усталый взгляд на чемодан. – В них история всего нашего рода и суть медного обряда для часов. Прочитав их, ты научишься колдовать и поймешь мою правоту. Знаю, милая, тебе тяжело, но после моей смерти все изменится, больше никто не посмеет смеяться над тобой. Ты должна знать, когда я была одного с тобой возраста, наш род попытались уничтожить жители деревни, просто потому что мы отличались от них. Убили всех, кроме меня и Агаты, моей родной сестры. Я была ранена… Она, зная это, отказалась от меня. Все годы меня преследовала боль от предательства, жила одной мечтой завести часы, вернуть время назад и предупредить семью о беде. А еще… жаждой мести Агате, всей ее семье, – она тяжело вздохнула и перевела дух. Ольга не перебивая, внимательно слушала, сердце ее гулко колотилось, как перед важным экзаменом. – Обещай мне, девочка, что первым делом, заполучив в свои руки эти часы, ты завершишь начатое. Наш род должен воскреснуть, получить второй шанс на жизнь. Тогда твои мечты свершатся, не придется оставаться одинокой, будет много подруг-единомышленниц. Обещаешь?
– Я еще не прочитала ни одной страницы твоих дневников, чтобы дать слово. Но если все, что ты говоришь – правда, то я постараюсь сделать все возможное, – заверила Ксану Ольга. – Не понимаю только, почему ты сама не смогла сделать то, о чем просишь меня?
– До последнего верила, что смогу. Я пыталась два раза за жизнь, но допускала ужасные ошибки. Не стану сейчас всего рассказывать, ты еще не готова принять суть обряда. Но наступит момент, когда жизнь покажется невыносимой, тогда прочти дневники. Я верю, у тебя получится.
Ольга зажмурилась. Все происходящее как будто не с ней, не здесь, не сейчас. Бабка уставилась на нее в упор недвижимым, словно стеклянным взглядом, и девочка начала понимать, что мужчина в черном плаще приходит по ночам не просто так. Он ждет смерти Ксаны, у них свои счеты. Если раньше призрак приходил раз в месяц или два, то теперь он сидит у кровати каждый день, исчезая только с рассветом. Он чувствует, что его жертва скоро испустит дух и наслаждается ее мучениями. Ольга поняла, что бабка написала в дневниках только о своих ошибках, умолчав о рисках.
Наутро Ксаны не стало. Когда машина скорой помощи уехала, мама несколько минут смотрела в стену, не шевелясь, а потом со смехом притянула к себе Ольгу:
– Наконец-то, – все, что смогла она произнести.
Жизнь действительно совсем скоро оказалась невыносимой. Не успела девочка насладиться беззаботным дыханием летней жизни, как мать привела в дом другого мужчину. Когда он впервые зашел на порог их квартиры, она позвала Олю в коридор и небрежно представила своего ухажера:
– Дочка знакомься – это Николай. Он переезжает жить к нам. Теперь мы будем жить, как раньше, полноценной семьей. Ты рада?
Ее спутник надменно кивнул в знак приветствия и, сняв обувь, прошелся по квартире. Он проходил мимо Ольги, и она тут же уловила от него запах крепкого алкоголя. Незаурядной внешностью новый знакомый не отличался. Это был поджарый мужчина, на вид лет сорока пяти, с блеклым, слегка опухшим лицом, на котором выделялся особенно четко хищный орлиный нос; с пепельно-седыми взъерошенными волосами и нелепо растопыренными большими ушами. Рядом с мамой, красивой и статной женщиной, он выглядел совершенно нелепо. Как только Николай появился, девочка почувствовала гнев и ненависть, она поняла, что встреча не сулит ничего хорошего. И не ошиблась.
Свадьба состоялась скромная, на церемонию пришли всего несколько человек. Родственники маминого супруга, не прекращая, фотографировали и восхищенно перешептывались о том, как чудесно выглядят молодые. Его мать, крупная женщина в цветастом платье, более похожем на халат, прихрамывая, подошла к Ольге и нарисовала ей картину ослепительно счастливого будущего их семьи с приходом ее сына. Девочке стало душно, ее затошнило от терпкого аромата духов перемешанных с сильным запахом пота. Но бесконечные беседы никак не заканчивались. Они прекратились лишь к полуночи, с уходом гостей.
Новоиспеченный отчим выпил немереное количество алкоголя и все время, проведенное за столом, расхваливал себя, произносил похабные тосты и анекдоты, от которых гости впадали в неописуемый восторг.
Оля зашла к себе в комнату и легла на ковер. Потолок заполонили тени от качающихся за окном деревьев. Свет полной луны мягкой полоской устроился у нее на животе, как ласковый мурчащий кот. Мысли были разбросаны по разным уголкам тела, и не представлялось возможным собрать их воедино. Сквозняк прошелся по ее мягким волосам, пригладил их, успокаивая. Взгляд коснулся точки, где каждую ночь наблюдал за Ксаной призрак. Сейчас стул пустовал, как и кровать напротив него, заправленная темно-синим верблюжьим одеялом.
Ольга повернулась на бок, потянула на себя чемодан и извлекла из него тетрадь, исписанную аккуратным, понятным почерком Ксаны. Включила фонарик и осветила первый пожелтевший лист. В верхнем углу на нем были выведены сиреневыми чернилами дата и год первой записи – 16 мая 1937 года.
Читала она всю ночь напролет, замирая от ужаса. Сложно поверить, что Ксана, которая последние десять лет оставалась практически обездвиженной, совершала тщательно спланированные, беспощадные преступления. Черные часы, как бездонный аккумулятор, хранили в себе память о них и энергию несостоявшихся обрядов. «В них отголосок черных вод с прахом твоих предков, их невысказанная боль, горечь предательства, вся моя несовершённая месть и твоя будущая тоже. Возьми их в руки, впусти в душу смелость, ощути, что ты больше не будешь одна. Ты заговоришь, и они заговорят вместе с тобой, промолчишь – и они промолчат вслед», – прочитала последние строчки Ольга и отложила тетрадь.
Ночью ей снился берег, окруженный грозой. Черная гладь озера бурлила и пенилась, выплескивалась на сушу, омывала ее босые ноги. А вдали бушевал пожар – полыхали деревенские дома, раздавались нечеловеческие вопли.
Часы с тех пор находились постоянно при Ольге. С той поры, как в ее руках очутился бабкин подарок, она более не позволяла издеваться над собой. Каждый раз, когда кто-либо отпускал в ее сторону насмешку или грубую шутку, Ольга давала обидчику жесткий отпор. Она ощущала, как
