в сухой обуви сводились к нулю.
Однако, рядом с домом Ольги фонарь все же был. Она любила забираться с ногами на широкий подоконник кухни и подолгу любоваться рыжим светом, растекающимся по земле. Зимой это зрелище завораживало сильнее. Снежинки купались в ярком потоке, и, казалось, каждая из них желает похвастаться своим блестящим нарядом. Если смотреть долго-долго, то начинаешь думать, будто снежные искры сыплются сверху из огромной лапы фонаря, а вовсе не с неба. Чудо, не правда ли?
Квартира находилась на первом этаже полуразвалившегося старого общежития. В двух крохотных комнатках ютилась семья из четырех человек: мама, папа, прабабка Ксана и Оля. Родители редко появлялись дома, и забота о лежачей Ксане легла на плечи десятилетней девочки. Поначалу она думала, что мама и папа работают, не покладая рук, чтобы обеспечить ей лучшую жизнь, но, повзрослев, поняла – их устраивает все. Они отгородились от проблем взрослыми делами, позабыв про Ольгу и дряхлую бабку, прикованную к постели. Каждый из членов семьи жил сам по себе, не задумываясь о том, что происходит вокруг.
Жили они небогато. Папа работал электриком на теплоцентрали, а мама заведовала небольшим продуктовым магазином. В родительской комнате то и дело вспыхивали скандалы из-за денег, слышались жалобы на потраченную впустую жизнь и угрозы отца уехать от них в большой город на заработки. Все заканчивалось слезами матери на кухне и равнодушным гудением телевизора. Они никогда не мирились. До новой ссоры делали вид, что ничего не произошло.
Ольга с содроганием вспоминает те времена. Маленькие, тесные коммунальные квартиры у нее будут всегда ассоциироваться с бедностью, истериками, запахом болезни и общего туалета. Вступив на порог такого дома, она будет ощущать тюрьму, в которой заперли ее детство.
Когда девочке исполнилось двенадцать, родители развелись. Очередной скандал обернулся катастрофой. Папа собрал вещи, хмуро оглянулся на застывшую в слезах маму и спрятавшуюся за ее спину дочку, зло хлопнул дверью и выбежал из квартиры.
Оля восприняла уход отца спокойно, у нее не оставалось сил, чтобы переживать по поводу личной жизни родителей. Они отгородились от нее, а она – от всего мира. Девочка умалчивала перед домашними о своей неудачливой школьной жизни, умалчивала о жгучем страхе перед мальчишками-одноклассниками, умалчивала об унижениях, с которыми сталкивалась ежедневно. Не рассказывала она и о кошмаре, что виделся каждую ночь, как наяву: мужская фигура в черном плаще садилась на стул рядом с бабкой Оксаной и заглядывала в ее сны. Сердце в груди колотилось сильно и быстро, когда Оля представляла, что черная тень внезапно подкрадется к ее кровати. Поэтому, она не понимала сверстников, бродивших по ночам в развалинах старого особняка, где по городским легендам жил богатый купец, хранитель Вельска. Странные существа – люди. Иногда у них есть все, кроме домашних призраков.
Черный силуэт не исчезал, если Ольга просыпалась посреди ночи, сгорбившись, он сидел на прежнем месте. Лунный свет проливался на его руки, освещая крупный перстень и золотой браслет. На серебристой полоске белых штор то вспыхивала, то гасла бледная фиолетовая тень. Форточка была плотно закрыта, но по комнате гулял влажный ветерок, пахнущий душистыми травами. Ольга не замечала, как засыпала от летнего благоухания, а когда наутро поднималась с кровати, вновь убеждала себя, что видела очередной страшный сон.
Тот день, когда ушел отец, был не лучше и не хуже остальных дней, поразительно похожих друг на друга. Ей помнилось только, что всю неделю стояла серая и слякотная погода, дворы заметало по колено, а потом снег опять таял. Не прекращая, звенела по водосточным трубам гулкая мартовская капель. И пол в прихожей усыпали комочки грязного снега от папиных ботинок. Ольга убрала их мокрой тряпкой и тяжело опустилась за письменный стол. Перед каникулами заданий на дом становилось больше. Пропадая за учебниками и книгами, девочка подавляла мысль о том, как она глубоко несчастна.
Тем временем, болезнь Ксаны прогрессировала. Пару раз бабку забирали в больницу на курсы уколов по восстановлению мышечной ткани. Но старания врачей были напрасными, в восемьдесят пять лет организм замер и утратил способность к восстановлению.
Уход за Ксаной стал намного сложнее. Ольга переворачивала бабушку несколько раз в день, выносила утки, готовила специальную еду. Весь день девочки был расписан от приготовления уроков до уборки. Мама набрала подработок и дома появлялась ближе к полуночи. Она будила дочь, чтобы отчитать за невыполненные дела, не скупясь при этом на резкие слова и оплеухи. Накричавшись вдоволь, мать давала указания на завтрашний день. Губы Ольги дрожали, но высказать накопившуюся боль не могли. И нет, ночами она не плакала. На слезы не оставалось времени. В те самые сладкие минуты, когда глаза закрывались, а мысли становились воздушными и податливыми, она погружалась в волшебный мир фантазий. Тесная комнатка, заваленная хламом, в ее воображении становилась просторной, обставленной новой красивой мебелью. Огромные окна выглядывали на серебристую гладь озера. А черная тень, сидевшая у окна, превращалась в богатого принца из далекого королевства Тьмы. Он звал Ольгу с собой, его лодка безмятежно покачивалась у причала.
Но в фантазиях тоже не было спасения. Призрак слышал ее мечты. Однажды она проснулась от ледяного ветра и увидела развевающиеся полы черного плаща. «Пойдем, – услышала Ольга вкрадчивый шепот. – Пойдем прямо сейчас». Она вжалась лицом в подушку, трясясь от пронизывающего холода и ужаса. Призрак разразился скрипучим хохотом и с оглушительным стуком захлопнул створку окна. После этого случая девочка спешила заснуть до того, как черная тень мелькнет на оконном стекле, и, просыпаясь посреди ночи, сразу отворачивалась к стене, отводила взгляд от кровати Ксаны.
Бабка, тем временем, была единственной, кто поощрял старания Ольги. Будучи ранее молчаливой и равнодушной к происходящему, теперь она первой заводила беседу с внучкой. Ксана рассказывала о своей молодости, о невероятной красоте природы Медного камня, где она выросла, о первой незабываемой любви к мужчине, о своей матери и сестрах. Девочка слушала, широко распахнув глаза, о жизни, похожей на красивую сказку, но каждый раз, когда Ксана затевала разговор, ее никогда не покидало ощущение того, что сказка эта начата не просто так. Так уж вышло, что Ольга всегда понимала, где ей на самом деле желают добра, а где желают извлечь выгоду. К сожалению, школьные изгои начинают понимать такие вещи слишком рано. Тем не менее, она приняла условия игры, прикинувшись наивным, не знающим правил новичком и терпеливо ждала, когда Ксана достанет из рукава козыри. Прошел месяц после начала их ежедневного общения, когда, наконец, разговор обрел другую глубину.
У Ольги в тот день уроки окончились раньше. Вся школа гудела от предвкушения летних каникул. Во дворе – благодать. Майские лучи осветили неприметную улицу, сирень украсила ее нежными букетами. Поднимаешь голову, а она кружится от бездонной синевы, разлившейся над домами. Ветер раздувает полы белого легкого пиджака, щекочет пылинками голые ноги, треплет ее короткие волосы. Она не спешила домой, несмотря на уйму дел, которые нужно успеть закончить к приходу мамы.
Вот бы встретить настоящую подругу, такую, как у героинь ее любимых романов! Ольга мечтательно зажмурилась. Сейчас бы они купили мороженое и отправились бы в городской парк на вечер кино. А потом бы шагали, взявшись за руки, по длинной улице Дзержинского, рассказывали друг другу шутки, от души смеялись, делились событиями дня, жаловались на неудачи и вместе радовались успехам.
Злость черной молнией перечеркнула день, ведь ни одной ее мечте не суждено сбыться. Она обречена на унижения, страдания и боль, на бесконечное одиночество за книгами, которые почему-то твердят, что надежда всегда есть. Книги – мираж в бескрайней пустыне жизни. Бредешь, следуешь их заветам, умирая от жажды. Слеза громкого отчаяния скатилась по щеке. Ольга с ненавистью смахнула ее. Плакать – удел слабых, а она сильная и однажды докажет эту теорему миру.
