не знал, что брать.
— А наш товар там хорошо ценится? — нетерпеливо спрашивала Катя.
— Очень хорошо, только ты будешь ругаться, но я продал всё в первый же день, разом, — и посмотрел на неё вроде виновато, но в то же время поза явно говорила: «Да, я так решил, и баста!»
— Но почему же тогда так долго? — упрёк, что муж прогадал, избавляясь от товара оптом, она дипломатично проглотила.
— Надо же было дождаться, пока расторгуются мои пассажиры! И вот что я тебе скажу, не так уж много я потерял, сбыв гуртом весь свой груз. Недёшево оплачивать место торговли и выплачивать пошлины, а то и штрафы за нарушение их дурацких правил.
— Жаль, что тебя твои пассажиры-купцы не поддержали.
— Точно! Покинули бы мы раньше Эльбу, то не пришлось бы пережидать волнение на большой воде. Как только мы пересекли Ла-Манш, так узнали, что там море всё время было спокойным.
— Тут не предугадаешь. Берт, а командой ты доволен?
— В общем, да. Своё дело ребята знают, и когда пришлось отбиваться, то действовали слаженно. Гильбэ наймёт их снова, я уже договорился. Наше море для них знакомое и расценки будут меньше.
— Я смотрю, ты воодушевлён.
— Катрин, морские пути опасны, но выгодны, — муж приподнял руку, сжимая её в кулак, словно грозя опасностям, но резко махнул, ставя точку всем внутренним возражениям. — Я покрыл долг за корабль, привёз недостающий брус для замка, достаточно воска, чтобы ты не сидела в темноте и не нюхала горелый жир, ворох шкур. Ты сможешь подбить ими зимний плащ, а некоторые будут хорошо смотреться в качестве украшения.
— Спасибо. Я сделаю лучше, чем плащ, и не только себе, но и тебе. И за воск спасибо, — благодарно улыбнулась она, — я знаю, как сделать так, чтобы меньше тратить его[19].
— Катрин? — немного заискивающе и томно, протянул Берт.
— М-м? — заинтересованно посмотрела на него, не скрывая смешливого удивления.
— Давай отъедем в сторонку, я так скучал! — при этом он так забавно изобразил жадный взгляд, скользящий по её груди и полнейшее сочувствие своему вожделению, что она в ответ широко раскрыла глаза, показывая, что поражена его проблемой.
— Берт, да тут кусты ниже колена, куда мы с тобою? — пришлось отбиваться от тянущихся рук.
— Но как только, так…
— Обязательно, — лукаво улыбнувшись, Катя продолжала спрашивать. Ей было интересно всё: в каких городах Берт побывал, как там одеваются мужчины и женщины, какая там обувь, что едят, чисто ли там, какие цены…
Берт рассказывал, некоторые воины воодушевлённо дополняли впечатления своего сеньора, радуясь возможности удивить хозяйку и добиться от неё взгляда в свою сторону. Бертран посмеивался, дозволяя развлекать жену, но ехал рядом с ней, наглядно демонстрируя лишний раз, кому она принадлежит.
Теперь Катерина уже знала, что среди наёмников мужа есть рыцари, правда, безземельные. Только у Рутгера была своя земля, но он не знал, что с нею делать. Отношения у Кати с ним не складывались, но общаться им изредка всё же приходилось, и волей-неволей она узнала его историю.
Младший сын одного из феодалов, в наследство которому достался конь. Он нанимался к разным сеньорам, довелось быть при королевском дворе, но неумение сдерживать свой тяжеловатый нрав портило ему карьеру.
Женщин он ненавидел всей душой! Его мать, сколько он помнил, всегда на всё злилась и обвиняла своих многочисленных детей в том, что они усложняют ей жизнь. На их землях люди избегали селиться, не желая чуть ли не ежемесячно платить ежегодные налоги.
Жена Рутгеру досталась бережливая. Она копила каждую медяшку, складывая всё в сундучок, а потом их ограбили, и молодая женщина не смогла пережить потерю. Вторая жена тоже была расчётливой, но по-другому. Она требовала, клянчила, а подчас обманывала только для того, чтобы вытянуть из него всё, что он заработал, а потом покупала себе наряды, аргументируя тем, что жене рыцаря необходимо выглядеть достойно.
После того, как он отвёз её на вручённые ему в дар земли, она через год сбежала от него. Рутгер надеялся, что её в лесу кто-нибудь прикончил и съел, тогда он смог бы снова жениться хотя бы для того, чтобы получить наследника. Вот на этом моменте Дидье, рассказывающий о Рутгере, смущался, так как говорил то, что считал правильным, но по факту его товарищ не собирался вообще больше жениться и дети ему были не нужны.
Лучше понимая причины озлобленности одного из капитанов Бертрана, Катерина перестала остро реагировать на его свирепые взгляды, демонстративные плевки и едкие словечки. Она даже собиралась с духом, чтобы как-нибудь наладить с ним отношения. Он — один из главных людей, кто защищает замок, он наставник Леона и он же товарищ мужа.
Не хочется жить рядом с неприятным человеком, но деваться им обоим некуда, так что придётся разобраться в его чувствах и найти подход.
А Бертран всю дорогу чуть ли не облизывал взглядом жену, с нетерпением дожидаясь ночёвок и возможности уединиться с нею. Он и сам не понял, как так вышло, что за всё время у него не было другой женщины. На корабле, само собой, не было возможности, а когда приставали к берегу, то было полно забот и волнений, а стоило перевести дух и решить приглядеть для себя симпатичную деву, то мешало чувство брезгливости. В порту кого-то брать было противно, а в городе женщины кутались в кучу тряпья, и кроме выставленного на всеобщее обозрение овала лица, ничто не радовало глаз, да ещё запах отталкивал. Можно было бы поискать и выбрать для себя чью-то чистенькую дочку, но жаль было тратить на неё времени, а там вскоре снова в путь. Вот так и вышло, что он соблюл себя в духовной чистоте, и с Катрин за его подвиг причитается!
Глава 17
Депрессия
Катя смеялась, радовалась, что тревоги за успех предприятия и жизнь Бертрана позади, по ночам она наслаждалась его страстью, а днём купалась в его внимании. Добравшись до замка, она по инерции ещё смотрела на всё живым взглядом, но вскоре мысли о том, что её собственная ситуация остаётся неизменной и надежда на встречу с детьми эфемерна, вновь захватывали. Тоска, ничем не сдерживаемая, захватила с такой силой, что всё потеряло смысл. Если она не может вернуться, то имеет ли право устраивать свою жизнь здесь, когда её дети остались практически одни? Как она может тут жить, радоваться, когда мальчики там…
Никакие внутренние уговоры, навеянные инстинктом самосохранения, больше не помогали. Катина деятельность замедлялась, она всё чаще вставала
