Поскольку мадам Катрин уже была знакома с родственницей Броссара, то с приглашением всё получилось отлично.
С Катей в город въехали всего двое воинов, а телеги должны были прибыть через пару дней. Первым делом пришлось искать место, чтобы пристроить пригнанных животных, а потом уже сеньора раздала небольшие подарки прислуге, родственнице и отправилась присмотреть покупателя на привезённую ею туалетную воду. Как она и рассчитывала, необычно украшенные флаконы сразу же привлекли внимание, и через полчаса она старалась покинуть торговые ряды как можно скорее, чтобы не привлечь внимание воров. Теперь денег должны было хватить на длительное ожидание Бертрана и прокорм коней.
Через пару дней волы дотащили груженные продуктами телеги. Всё это предназначалось для дома Броссара. Пока Катя гостила, то продолжила заниматься лепкой. Теперь уже она делала украшения для головных ободков. Замужние женщины прикрывали волосы по своему усмотрению: кто-то оставлял открытом только овал лица, пряча не только волосы, но и шею, кто-то весьма вольно накидывал воздушную ткань и закреплял её тоненькой короной-ободком. Золотой держатель платка не нуждался в украшении, а вот простые обручи Катерина украсила цветами из холодного фарфора. Её работа вызывала восхищение, которое не угасало даже после предупреждения, что оно недолговечно.
Время тянулось неспешно. Спустя неделю сеньора Бланшфор зашла к ювелиру и заказала у него дюжину серебряных булавок, которые в будущем назовут английскими. За интересную идею с неё не стали брать деньги за исполнение, только за металл. Вскоре она продала украшенные лепными цветами булавки и закупила соль. На свой страх и риск она отправила простаивающие телеги обратно в замок с уведомление, что продолжает ждать сеньора.
Бертрана она прождала три недели. Тревога за него сводила с ума, но однажды она открыла глаза и увидела стоящего в дверном проходе мужа. Его отросшие, выцветшие на солнце волосы волнами прикрывали уши и доходили до середины шеи, лицо покрылось золотым загаром, а вокруг глаз отчётливо виднелась сеточка менее загоревших морщинок. Он смотрел на неё и не шевелился.
Берт не мог оторвать свой взгляд от мирно спящей жены и ощущал, что только в этот момент его отпускает напряжение, с которым он сжился за несколько месяцев. Именно сейчас приходит осознание, что безумная авантюра закончилась и больше не нужно гадать, что принесёт следующий день.
Катрин открыла глаза, словно бы почувствовав его взгляд, смешно моргнула и раскрыла рот. Бертран улыбнулся. Он так часто представлял себе как снова её встретит, как обнимет и закружит вокруг себя, а сейчас силы оставили его и он с глупейшей улыбкой сполз по стене на пол, будто бы садясь отдыхать.
Его радость, самая желанная женщина, нелепо взвизгнула и бросилась к нему, забывая про свои любимые одеяла и подушки. Запутавшись, она с громким стуком свалилась с кровати, зашипела от боли и, не желая терять ни минуты, проползла оставшиеся пару шагов к нему, чтобы намертво прилипнуть, смочить его одежду слезами радости.
Так и застала их прислуга, сидящих на полу возле входа в спальню, перебивающих друг друга, торопящихся что-то рассказать, поцеловаться и снова пытающихся поведать о своих переживаниях. Сеньора всхлипывала и втолковывала ему, что она уже с ума сходила из-за его задержки, а он всё повторял ей, что сумел пройти по всему обозначенному ею маршруту, и ни разу не сбился с пути!
Оживший новыми постояльцами дом, поднявшаяся суета, всё это вынудило чету Бланшфор подняться на ноги и взять себя в руки.
Бертрану надо было уходить. Предстояло разгрузить корабль, расплатиться с корабелом и решить, когда и куда теперь отправлять его с товаром. Судно не должно простаивать.
— Милая, мы можем даже не собирать свой товар, а перевозить только купцов. Это не так выгодно, но оправдывает себя, — делился своими соображениями муж.
— Но у нас есть, что везти на продажу, только позже, — возражала Катерина, не зная с чего начать, чтобы рассказать всё то, что ей удалось сделать.
— Никифор предлагает отправиться в сторону Египта через пару недель и закупить специй.
— Египет? Марокко будет ближе, но это вроде арабские города.
— Торгует все, — ухмыльнулся Бертран. — Если ближе, то как раз поспеем к забою скота и сможем всё сбыть в наших городах. Он бы прямо сейчас рванул, но корабль надо подготовить к новому выходу.
— Через две недели? Берт, я не успею… погоди, ты что, сам хочешь идти на другую сторону моря?
— Нет, — усмехнулся, — с меня хватит. Вода — не моя стихия. Гильбэ знаешь? Ну, такой, низенький с хитрыми глазами?
— У него пояс обвешан ножами?
— Да. Так вот, представляешь, он сказал, что очарован морем. Когда мы все валялись и не могли шагу сделать из-за качки, он привязал себя и как полоумный хохотал, восторгаясь силой Нептуна. Если бы ребята чувствовали себя лучше, то скинули бы его за борт, так напугал он нас.
— Хм, но мало любить море, ты ведь хочешь…
— Пусть возит купцов и сам потихоньку приторговывает. У него получится!
Уладив все дела с мастером Джордано и разгрузив корабль, Бертран оставил в Ла-Рошели Гильбэ с парой воинов. Не задерживаясь в городе, все остальные выехали сразу же, как смогли. В дороге пришлось разделиться. Часть наёмников поплелись вослед телегам в качестве охраны, а другая часть спешила с сеньором и его женой в замок. Некоторым из них после того, как покажутся на глаза своим семьям, предстояло вернуться на корабль и отправиться в новое плавание.
Всю дорогу Бертран рассказывал, какое оно — море; как живут люди в дальних странах; каково брать в попутчики венецианцев.
— Берт, я видела на берегу только один их корабль, остальные что, даже не стали заходить в порт?
— Они задержались в Гамбурге. Захотели купить себе там дом и открыть собственный торговый двор.
— М-да, размах, — протянула Катерина, думая о том, что пустила козлов в огород. Уж не с её ли лёгкой руки в северных городах появятся ганзейские союзы[18]? Пока о них даже не слышно, но, видимо, не долго осталось ждать.
— Милая, я бы тоже задержался, но ты говорила, что надо торопиться из-за погоды. Не поверишь, но когда я оттуда уезжал, то ещё было лето, а я мёрз! — Берт показательно передёрнул плечами, показывая, что его пробирало до костей. — Катрин, представляешь, там дерево для строительства продают целыми кораблями, а я здесь платил за каждое бревно кедра, — муж переключился на товар и его эмоции зашкаливали. — Мёд выставляют бочками любой на выбор, — он показывал размер, который раза в три превышал здешние бочоночки. — Пушнину считают дюжинами! Я
