улыбнулся:
— Спасибо, Эш, дружище!
— Не надо оваций. Пей давай свою отвёртку.
Лёва залпом намахнул, закашлялся, аж прослезился.
— А у тебя с Вероникой серьёзно?
— В смысле?
— Ну ты на ней жениться собрался или что?
— Да ты гонишь, что ли? Я вообще ни на ком никогда не женюсь.
— Ну вы же живёте вместе.
— А что мне ей сказать: «Вали отсюда?».
— А правда, что у неё отец сильно крутой?
— Ну типа того.
Лёва рюмку за рюмкой пил свою гремучую смесь, будто наперегонки.
— И что, он может…
Но его прервали. В дверь снова кто-то звонил.
— Блин, кто там ещё в гости рвётся? — проворчал Шаламов. — Сходи открой, а? А то я пока доковыляю…
Лёва вернулся вместе с Дёминым.
— О, давно не виделись, — криво улыбнулся ему Шаламов. — Садись с нами.
— Да обойдусь, — буркнул Дёмин. — Как-то не хочется. Я вообще на пару минут заскочил. Какого чёрта ты вчера Эм всякой фигни наговорил?
— А тебе-то что? — Шаламов вперился в него тяжёлым взглядом.
— Знаешь, Эш, ты мне, конечно, друг, но… ты с ней поступил, как последняя скотина. Она тебя любила, до сих пор любит, а ты её предал.
— Да ну? — вскинулся Шаламов. — Это я её предал? А ничего, что она за моей спиной с каким-то козлом шашни крутила?
— Ты что несёшь? С каким козлом? Откуда ты такой бред только взял?
Шаламов отвернулся, уставился в одну точку в стене напротив. Долго молчал, лишь желваки под кожей ходили. Потом глухо проговорил:
— В тот день, когда я разбился… за час или за два до этого я их видел. Своими глазами. Он заехал за ней на мерине к ресторану. Такие дела…
Дёмин недоумённо замолк, переваривая услышанное, но затем упрямо мотнул головой:
— Да ну нафиг! Не может такого быть! Чтобы Эм и… Ты, наверное, просто её с кем-то перепутал?
— Я что, слепошарый? Да и он по имени её назвал. А как ты понимаешь, Эмилии не так уж часто встречаются.
— Всё равно не могу поверить.
— Не веришь? А ты вон у Лёвы спроси, он подтвердит. Он их тоже видел.
Лёва беспокойно заёрзал, отвёл глаза.
— Эш, ты это, короче, давай без обид, ладно? Просто… суки эти припёрли меня совсем со своим гони бабки, гони бабки… А тут твоя мадам… сделала мне предложение, от которого невозможно было отказаться…
— Ты про что вообще? Какая мадам?
— Ну, Вероника твоя. Приехала ко мне, туда, на дачу и говорит: «На вот тебе штуку баксов, еще столько же получишь завтра, если пойдёшь к Эдику, то есть к тебе, и скажешь, что видел его подружку с другим». Всё. А, нет! Надо было, чтобы ты на следующий день сам пришёл ночью к ресторану. Вот. Я бы не согласился, что я, сволочь, что ли? Но эти суки… они ж меня за горло взяли.
— Но там же правда была Эм… — пробормотал он, холодея.
— Да это не Эм была, а вообще не знаю, кто. Прости, друг!
Шаламов оцепенел, силясь понять услышанное. Внутри, казалось, вмиг всё омертвело, словно кровь в жилах превратилась в колючий лёд. То есть у Эм нет никого и не было? А он с ней, со своей девочкой, вот так вчера? И тогда, у больницы…
Шаламов глухо простонал, с силой сжал виски руками. Потом вздёрнул голову, посмотрел в упор на Лёву потемневшим взглядом.
— Да ты… сука ты.
Стакан с остатками пива швырнул в Лёву, тот, вскрикнув, увернулся. Только обрызгало.
— Всё-всё, я ухожу!
Дёмин напрягся, приготовившись, если потребуется, хватать Шаламова — только мордобоя тут сейчас не хватало! Но Шаламов на Лёву больше даже не взглянул, и тот поспешно сбежал.
* * *
Вероника заехала к Кристинке просто по пути, но опять засиделась до вечера.
— Ты представляешь, — жаловалась она подруге на Лёву, — это ничтожество припёрлось позавчера за деньгами. Шантажист недоделанный!
— Не плати ему! А то так и повадится ходить. Припугни лучше. Сама или найми кого. С такими слизняками разговор короткий. По башке и под зад.
— Я так ему примерно и сказала.
— Молодец!
— А как у тебя с ним?
— Да ты знаешь ничего, налаживается потихоньку. Погоди, я сейчас ему позвоню, скажу, что у тебя, а то уехала, когда он спал, даже не предупредила. И целый день меня нет. Волнуюсь, как он там.
Шли длинные гудки, но трубку долго не снимали. Наконец раздалось глухое «да».
— Эдик, я тут у Кристины задержалась…
— Тихо, — прервал её он. — Я всё знаю.
— Эдик! — выдохнула Вероника. Сердце ухнуло вниз.
— Молчи. Просто уходи и никогда не появляйся.
— Эдик! — всхлипнула она. — Пожалуйста, выслушай…
Но он уже бросил трубку.
— Что, что такое? — засуетилась Кристинка. — Никуся, что случилось, говори?
Вероника смотрела на подругу во все глаза, но как будто не видела её.
— Чёрт! Ты пугаешь меня. Ты так страшно побледнела! На, попей воды.
— Всё кончено, — сипло вымолвила она. — Он всё узнал.
— Откуда?
Веронику трясло так, что зубы стучали о стакан с водой.
— Так, ты, главное, успокойся. Ничего-ничего, мы с тобой ещё не то придумаем. Мы его вернём. Вот увидишь!
Вероника покачала головой.
— Нет, это конец. Я больше ничего не буду делать. Я и так уже на грани была. Пала ниже некуда. Я, честно, устала уже ломиться в закрытую дверь.
— Да брось ты! Это у тебя просто шок сейчас. Отойдёшь, наберёшься сил…
— Нет, ты не понимаешь. Это невозможно, это невыносимо — каждый день ждать, что он вот-вот всё узнает, или даже не узнает, а просто бросит. Я больше не смогу так.
Кристинка помолчала.
— И что, ты просто его отпустишь? Позволишь ему вернуться к этой?
Вероника кивнула.
— Да как так-то? Ты будешь страдать, а он радоваться? Скажи отцу, пусть хоть он его накажет. Скажешь же?
— Нет. Скажу, что сама от него ушла…7c018a
* * *
Шаламов поймал первое попавшееся такси. И всё ему казалось, что они еле тащатся. И волновался так, что аж внутри потряхивало.
Небо с востока будто залило чернилами. Солнце уже полностью скрылось, но с западной стороны ещё светлела бирюзовая полоса с золотистыми и малиновыми всполохами.
Свет в её окнах не горел. Она спит? Или нет дома? Неважно, даже если её нет, он всё равно останется здесь и будет ждать, когда она вернётся. Он отсюда не уйдёт, пока не поговорит с ней.
Пролёт за пролётом поднимался он на четвёртый этаж, превозмогая страх. В голове так и звучали её слова: «Больше никогда ко мне не подходи… я больше не хочу
