Книга Жуткое - Блейк Крауч

Блейк: Практически для всех, кроме меня, «Жуткое» – это их первое знакомство с Джорданом Краучем. Хм. Как-то это не так звучит. Может быть, представишься?

Джордан: Привет, я младший брат.

Блейк: Младше на шесть лет.

Джордан: Что-нибудь еще?

Блейк: Хотелось бы.

Джордан: Привет. Я красивый младший братец. Окончил университет Северной Каролины в Вилмингтоне в две тысячи седьмом году и получил диплом по литературному творчеству и английской литературе. Это мое первое законченное произведение. Живу я в Сиэтле, штат Вашингтон, и когда не размышляю над гипотетическими вопросами интервью, то работаю шестеренкой Министерства национальной безопасности. Привет, Америка.

Блейк: А чем ты занимаешься по жизни?

Джордан: Продажами.

Блейк: Ты всегда был одним из первых читателей моих книг, потому что у тебя великолепный нюх на сюжеты и при этом ты не зацикливаешься на мелочах изложения. Наверное, я хочу сказать, что у нас с тобой одинаковые ДНК (подумать только) в том, что касается выбора крупных сюжетов. А еще тебе удалось внести некоторые решающие изменения в мои тексты за все время моей деятельности. И наверное, самым лучшим примером этого будет мой исторический триллер «Абандон. Брошенный Город». Я действительно не знал, как закончить ту книгу, а ты предложил мне просто фантастическую идею… Не хочу сейчас говорить об этом подробнее, чтобы не испортить удовольствие тем, кто ее еще не читал. Эпилог – полностью твоя заслуга. Мне в принципе нравится коллективное творчество, и, несмотря на тот факт, что ты еще не написал ни одного романа, мне всегда нравилось то, что ты пишешь, поэтому наша совместная работа – вполне естественна. А еще прошлой осенью ты ошарашил меня классной идеей…

Джордан: Чтобы раздать всем сестрам по серьгам, должен сказать, что идея принадлежит моему близкому другу Бобу. Мы знаем друг друга целую вечность, а соображает он раза в два быстрее меня и поэтому иногда предлагает довольно интересные сюжеты. «Монстр-в-спальне» впервые появился в нашем телефонном разговоре в начале две тысячи одиннадцатого года. В момент его рождения речь шла о двух охотниках, засыпанных снегом в хижине, в спальне которой обитает нечто. А потом мы с тобой все испортили.

Блейк: Ну да, я сразу же запал на этот твой рассказ. Простая идея, но я о подобном никогда не слышал. И возможно, это стало для меня мотивом написать историю, подобную которой я никогда даже не пытался написать: историю с привидениями (хотя сейчас наши читатели уже знают, что «Жуткое» только замаскирована под нее). С самого начала меня в этой идее привлекло то, насколько она была компактна во времени и пространстве и как мало в ней было действующих лиц. Она напоминала пьесу. Мне показалось, что у нее колоссальный потенциал. После первого разговора я вновь вернулся к ней через месяц (она здорово захватила меня) и спросил, не собираетесь ли вы с Бобом положить ее на бумагу. Ты ответил отрицательно, и тогда я спросил, не хочешь ли ты сделать это со мной.

Джордан: Здесь и думать было не о чем. Классная идея, которую стоило записать, и мне было очень интересно посмотреть, как сможешь ты. Но идея сделать это вместе с тобой заставила меня посмотреть на все по-новому.

Блейк: Я написал уже десять романов и целую тонну рассказов и повестей. Я сотрудничал с полудюжиной разных людей. Ты же написал несколько рассказов в колледже и после него, но это было твое первое столкновение и с романной формой, и с соавторством. А теперь давай без обиняков. Как тебе этот процесс? Хороший, плохой и злой?[32] Кстати, прежде чем ты ответишь, тем, кому интересно, могу сообщить, что сначала мы писали, словно в GoogleDocs (одновременно в один и тот же документ), а потом работали над сценами в одиночку и делились написанным. А еще потратили около месяца на разработку характеров и на создание синопсиса из 5000 слов, который позже служил дорожной картой (хотя нам позволялось двигаться в объезд, что мы и делали довольно часто).

Джордан: Прежде всего я должен сказать, что согласился, зная, что это мой золотой шанс чему-то научиться. Что бы ни случилось, ценность этого опыта перевесит все синяки и шишки, которые ждут меня в будущем, – это я хорошо понимал. Я не считаю даром небес то, что я люблю писать и что у меня есть брат, который на этом построил свою карьеру. Но, отбросив излишнюю скромность, признаюсь, что самым сложным было не наступить тебе на пятки и в то же время умудряться вносить свой вклад в историю. Это было так, словно мы с тобой снова живем в одной комнате. Иногда клаустрофобия появлялась в тексте, и тогда я смотрел, как ты вычеркиваешь что-то, что мне так нравилось, думая: «Ты что, шутишь надо мной? Это же лучшая часть!» Но только так можно внести свой вклад в совместное творчество. Мы оба под разными углами смотрели на работу друг друга, и, надеюсь, это сработало.