Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– Ничего, – ответила Лёлишна.
– Опять? – возмутился дедушка. – Опять ты меня считаешь законченным инвалидом?
– Тогда неси свои лекарства. Я их сложила в одну коробку. Только не урони.
– Я бы ни за что не уронил их, – раздраженно проговорил дедушка, – если бы ты не напомнила о такой возможности. А сейчас я все время буду думать о том, чтобы не уронить их. И обязательно, видимо, уроню.
– Роняй. Купим новые. Главное – переживать не надо, – посоветовала Лёлишна.
К дверям в квартиру выстроилась длиннющая очередь желающих помочь.
На всех лестничных площадках открылись все двери, из-за которых выглядывали любопытные.
Музыканты с инструментами в руках стояли у крыльца.
Эдуард Иванович спросил:
– Все готовы?
– Все!
И он скомандовал:
– Раз-два, взяли! И – шагом марш!
Первым в дорогу двинулся шифоньер. Его несли силовые акробаты. Шифоньер для таких богатырей – все равно что для нас с вами табурет. Они даже не почувствовали, что, кроме шифоньера, несут еще…
Что бы вы думали?
А?
Не что, а – кого?
Да Петька спрятался в шифоньере, хотел всех напугать или рассмешить, но заснул.
Затем в дорогу двинулись кровати. Их несли воздушные гимнасты. Им такие ноши – нечего и разговаривать!
И оттоманка двинулась в путь, и письменный стол, и круглый стол, и стулья…
И когда на крыльце показался шифоньер, грянул оркестр.
Откуда ни возьмись, появился сам грозный товарищ Сурков.
Рот разинул от удивления.
Ничего понять не мог.
А мальчишки сбежались чуть ли не со всего города! Лишь бы только вещей хватило – кому что нести. Тут уж поступали честно: делили поровну – кому ножик достался, кому вилка, да и чайная ложка – тоже вещь!
И всем хотелось, чтобы вещей было много-много.
Таскать бы да таскать!
Под музыку!
Да хоть целый день!
Веселое настроение людей передалось даже мебели.
Шифоньер пританцовывал.
Письменный стол приплясывал.
Стулья как бы кружились в вальсе.
Тарелки летали по воздуху от жонглера к жонглеру.
Сам грозный товарищ Сурков крикнул:
– Что тут происходит?
И мальчишки хором под музыку пропели:
– Лёлишну перевозим! Лёлишну перевозим! С дедушкой перевозим! С дедушкой перевозим! С пятого на первый!
И рот у грозного товарища Суркова опять раскрылся. И не мог товарищ Сурков никак его закрыть. И сказать ничего не мог – до того удивился. Не привык он, чтобы человеку оказывали так много внимания. Так с незакрытым ртом и ушел.
А переезд продолжался.
Хлоп-Хлоп сидел на плече у Эдуарда Ивановича, одной рукой держался за него, а другой помогал Лёлишне с дедушкой переезжать – нес карандаш.
Карандаш этот доверили Хлоп-Хлопу совершенно напрасно.
Когда Эдуард Иванович спускался с пятого этажа, мартыш вел грифелем по стене и прочертил линию до первого этажа. (В суматохе никто этого не заметил, а потом весь подъезд долго гадал: кто же из мальчишек мог так набезобразничать? И попало, конечно, Петьке, хотя он спал в шифоньере.)
А раз я вспомнил о Петьке, то надо рассказать, что он там, бедный, в шифоньере, переживал.
Проснулся он оттого, что его покачивало и играла музыка.
Темнота.
Несут.
«Помер я, что ли? – испуганно подумал Петька. – А чего тогда музыка веселая? Радуются, что ли, что одним хорошим человеком на земле меньше стало?»
И, чтобы убедиться, что он жив, Петька плюнул.
Живехонек!
И сразу обо всем вспомнил и захихикал – пусть несут! Это ему за все его несчастья – первое в жизни удовольствие.
Когда из квартиры вынесли все, девочки помогли Лёлишне вымыть полы.
Она вручила ключи новым хозяевам квартиры.
А они отдали ей ключи от своей квар-тиры.
Теперь мебель запританцовывала, заприплясывала в обратном направлении.
Снова грянул оркестр – помогали переехать и тем, с кем Лёлишна обменялась квартирой.
Правда, подниматься на пятый этаж труднее, чем спускаться, но – все равно весело.
Когда все помогают всем – всегда весело.
С музыкой-то тем более!
И всем жильцам обоих домов захотелось сейчас обменяться квартирами.
– Это не переезд, – сказал дедушка, – а перенос.
Он был очень горд, потому что не уронил коробку с лекарствами: сам перенес ее на новую квартиру и осторожно опустил на табурет.
– Вот и с новосельем вас, – сказал Эдуард Иванович.
– И вас тоже, – ответил дедушка, – ведь вы у нас живете. Значит, и у вас новоселье. Лёля, срочно валерьянки! Феноменально срочно! Я очень разволновался. От радости. Я не переношу, когда вижу так много доброты. Сердце не выдерживает.
– Не давать ему валерьянки! – вдруг строго приказал Эдуард Иванович. – Радостные волнения полезны любому орга-низму.
– Да, но я привык к валерьянке, я…
– Вот именно, – тем же строгим, даже грозным тоном перебил Эдуард Иванович. – Вы привыкли. Надо отвыкать.
– Как? – упавшим голосом спросил дедушка.
– Очень просто, – ответила Лёлишна, – отвыкай – и все. Держи себя в руках. Будь мужественным.
– Трудно это. И неинтересно. Я однажды целый день был мужественным и – очень устал. Разрешите мне хотя бы изредка тяжело что-нибудь переживать?
Эдуард Иванович с Лёлишной переглянулись, и она ответила:
– Не разрешаем.
Дедушка совсем растерялся.
Сел.
На коробку с лекарствами.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал он, – вот вам и результат.
– Ты встань, – предложила Лёлишна.
– Мне теперь все равно, – сказал дедушка и встал.
Лёлишна расправила смятую коробку и сказала:
– А теперь будем наводить порядок.
– Эй! – раздался из шифоньера знакомый голос. – Откройте! Задохнусь, чего доброго.
Открыли.
– Привет, – сказал Петька, – хотел вам помочь, да уснул.
Мог бы и сейчас помочь, нашлась бы работа, да разыгрался с Хлоп-Хлопом.
Сидели они друг против друга и дразнились.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
