Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Петька сам себе аплодировал.
А мартыш плевался.
Наша программа подходит к концу.
НАЧИНАЕМ ОЧЕРЕДНОЙ НОМЕР
Лег спать дедушка.
Привязанный цепочкой к батарее центрального отопления, спал на подстилке Хлоп-Хлоп.
В соседней комнате растянулся на ковровой дорожке Чип.
Дедушка видел во сне, что ему снова разрешили переживать с утра до вечера.
Хлоп-Хлопу снился Петька – будто они с ним соревнуются, кто дальше плюнет.
Чипу пригрезилось: бегает он по лесу, а под каждым кустом или деревом лежит или кусочек сахару или кусочек мяса.
А на кухне горел свет.
А за окном давным-давно была ночь.
На кухне за столом сидели Эдуард Иванович и Лёлишна.
Они шептались.
Прыгала крышка на давным-давно закипевшем чайнике.
А они давным-давно шептались, склонясь головами над столом.
Заскулил Хлоп-Хлоп: ему нужно было в туалет.
А его не слышали.
Он заскулил громче.
Проснулся Чип и зарычал.
Дедушка проснулся, испугался и с головой спрятался под одеяло.
А двое на кухне ничего не слышали.
Шептались.
Чип пожалел мартыша, подошел к нему и спросил (конечно, на зверином языке):
– Чего раскричался?
– Чего, чего! – хныча, передразнил мартыш. – Неужели не понимаешь?
– Нет, – признался Чип.
– Я хочу, – стыдливо опустив глазки, произнес Хлоп-Хлоп, – туда. Иди скажи им.
Чип лбом толкнул дверь в кухню, вошел и с упреком посмотрел на Эдуарда Ивановича.
Тот сразу все понял, отвязал мартыша, и вскоре Хлоп-Хлоп снова спал.
И Чип спал.
А дедушка притворялся, что спит.
Когда двое на кухне снова зашептались, он тихонько вылез из-под одеяла, всунул ноги в тапочки.
И неслышно подошел к дверям в кухню.
Но от напряжения и некоторого количества страха не мог ничего расслышать.
Сквозь стекло он видел затылок Эдуарда Ивановича и раскрасневшееся лицо внучки, но ничего не мог расслышать.
Но чувствовал, что разговор касается его.
А он ничего не слышит!
И вдруг услышал, что они замолчали.
– Входи, дедушка, – сказала Лёлишна.
– Как ты меня обнаружила? – виновато спросил он, входя.
– Очень просто, – ответила внучка, – в двери стекло, а стекло просвечивает.
– Представляю, как глупо я выглядел. – Дедушка вздохнул. – Но это из-за вас. Ваши звери, Эдуард Иванович, испугали и разбудили меня. А ваш разговор с Лёлишной растревожил меня. Прошу, вернее, требую валерьянки.
Лёлишна переглянулась с Эдуардом Ивановичем и ответила:
– Садись, дедушка. Валерьянки ты не получишь.
– Справедливое решение, – сказал Эдуард Иванович. – Выпейте лучше стакан чаю с сахаром.
– Так, так, – продолжая стоять, произнес дедушка. Вы против меня. Вдвоем. Понятно. О чем вы шептались? Отвечайте честно.
Опять переглянувшись с Лёлишной, Эдуард Иванович сказал:
– Отвечаю честно. Я убеждал Лёлю стать моей ученицей.
Дедушка сел.
– За несколько дней я хорошо изучил ее, – продолжал Эдуард Иванович, – мне нравится…
– Феноменально! – перебил дедушка. – Вы специально приехали сюда на гастроли, чтобы увезти мою внучку! Сломать мне жизнь! Один вопрос: в какую больницу вы собираетесь меня посадить, чтобы я не мешал вам? – Он вскочил. – А может быть, сделать проще? Бросить меня в клетку к вашим долгогривым? Они не будут меня долго мучить. В отличие от вас.
– Спать ты сейчас, конечно, не будешь, – сказала Лёлишна. – Тогда поговорим. Откровенно. Как взрослые люди. Милый дедушка, ты знаешь, как я тебя люблю. Люблю, – повторила она, когда он попытался что-то возразить. – И я никогда тебя не брошу. И ты это знаешь. Но…
– Не надо «но»! – взмолился дедушка. – Давай жить без этого «но»!
– Но я еще не успела ничего сказать!
– И не надо! – радостно посоветовал дедушка. – Не надо ничего говорить. Идемте спать… Почему вы оба молчите? Почему вы, Эдуард Иванович, молчите?
– Я собираюсь идти спать, – ответил Эдуард Иванович, – завтра у меня утренняя репетиция. А о нашем разговоре Лёля расскажет вам сама. Спокойной ночи.
И он ушел.
– Может быть, и мы пойдем спать? – спросила Лёлишна.
– Что ты! – со вздохом отозвался дедушка. – В таком состоянии… Что ты задумала? И почему ушел Эдуард Иванович? А! – Дедушка хлопнул себя ладонью по лбу. – Ему стыдно смотреть мне в глаза! Да?
– Пожалуйста, не стукай себя так сильно, – сказала Лёлишна, – голова заболит. Эдуард Иванович ушел потому, что считает меня взрослой. И еще самостоятельной. Он говорит, что я сама могу решать сложные жизненные вопросы.
– Понятно, понятно, – дедушка попытался усмехнуться. – Ты самоСТОЯТЕЛЬНАЯ, а я, выходит, самоЛЕЖАТЕЛЬНЫЙ?
– Извини, нисколько не остроумно. Тебе надо сначала успокоиться, дедушка. А потом мы с тобой поговорим.
В конце концов, дедушка согласился лечь в постель.
И не успел он снова начать разговор, как Лёлишна тихонько запела:
А в январе – январь,В феврале – февраль,В марте – тоже март,В апреле – апрель…
И где-то в ноябре дедушка заснул. А Лёлишна ушла на кухню, села у окна.
Уже начинало светать.
Да, Эдуард Иванович сказал, что она уже – не по годам – взрослая, самостоятельная, может решать сложные жизненные вопросы.
И предложил
ей стать
его
ученицей.
Совмещает же Эмма учебу и работу в цирке! Но – дедушка. Он не может переезжать из города в город.
А в ушах Лёлишны звучал цирковой марш; стоило закрыть глаза, как она видела залитую ослепительным светом арену…
И если Лёлишна сейчас заплакала, то никто не видел.
И вот выдающийся фокус
Григория Ракитина!
ТАКОГО ЕЩЕ НИКОГДА НИГДЕ
НЕ БЫЛО! ПРЕДПОСЛЕДНИЙ НОМЕР НАШЕЙ ПРОГРАММЫ!
Во дворе дома, где жили Владик с Ксенией Андреевной, с утра появились незнакомые люди.
Они приехали на нескольких грузовиках и автобусах.
А в кузовах были всякие диковинные вещи: какие-то мачты, колеса, разноцветные бочки, разноцветные доски…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
