Мне показалось, что я не расслышала его вопрос, и женщина тоже переспросила:
— Вязать? На спицах? Нитками?
— Да-да. Умеете?
— Умею…
— Вот и прекрасно. Тогда свяжите мне носки. Только шерстяные и потеплее. Потому что у меня, признаюсь вам честно, ужасно зябнут ноги.
— А как же деньги? Оплата?
— Я только что назвал вам то, что вы должны будете привезти мне за мое средство. Теплые носки. И никаких денег. И вот еще что — этот пузырек уже для вас. Видите, он зеленого стекла. Не перепутайте. Мне кажется, вы сильно постарели за эти годы, пока ваш мальчик болел.
Женщина молчала. Наверное, она снова плакала.
— Через пару дней ваш сын станет крепким и шустрым, и ему нужна будет молодая красивая мама. Примите эти капли. Не бойтесь. Вы сами увидите, какая вы на самом деле красавица.
Когда Аптекарь проводил свою гостью, я вышла из библиотеки, ни слова не говоря, подошла к нему и обняла.
— Перестаньте, — сказал он. — И не думайте, что я такой добрый волшебник. Мне слишком часто приходится быть крысоловом…
С людьми надо быть осторожнее. Так всегда говорила она, райская птица. Особенно с женщинами. Они ничего не делают просто так. Они всегда притворяются. Не попадись в ловушку, говорила райская птица. Но как было не попасться? Она казалась искренней, честной и как будто не притворялась. И всё могло получиться. Карие глаза, тонкие пальцы и платья. И мелкие морщинки в уголках глаз, всегда, когда она смеялась. Казалось, такая — она настоящая. Она другая, не как остальные. Ее хотелось пустить ближе. У нее мягкие волосы, их можно гладить. И нежная кожа, на нее приятно смотреть. Так красиво, что можно даже не трогать. Прикосновения могут всё разрушить. Может, всё-таки стоит попробовать? Обмануть райскую птицу? Попробовать? И вдруг на этот раз выйдет? Райская птица кричала, что ничего никогда не получится. Что без нее ты не сможешь справиться, ты запутаешься, заблудишься и пропадешь. Она же так любит тебя, райская птица, только она так тебя любит. Она так прекрасна, она так мудра. Она так жестока! Безжалостна и жестока!
Наверное, Аптекарь всё-таки добавил мне в чай своих снотворных капель, потому что я прекрасно спала, и в моем сне не было никаких тревог. Мне снились старинные фолианты, руки Аптекаря, которые что-то готовили в разноцветных склянках, и его рыжая кошка. Гостевая спальня оказалась под самой крышей, почти на чердаке, там была просторная кровать под лоскутным одеялом, старинный шкаф и кресло-качалка с вышитой подушкой. Когда я проснулась, в окно стучал дождь, и в комнате тоже пахло дождем и скошенной травой. Странно, но мне стало намного спокойнее. Я знала, что мне нужно делать. Просто идти дальше маленькими осторожными шагами. Мне непременно надо было поехать к Марте, чтобы попросить у нее прощения за то, как я себя вела. Мне было ужасно стыдно за вчерашнее, да и вообще, я знала, что она волнуется, а я ей даже не позвонила. К тому же и мой телефон тоже остался у нее.
Но сначала я хотела заехать к Марку. Я так скучала по нему, я хотела сказать ему, что мне его не хватает и я хочу всегда чувствовать его рядом. Я хотела, чтобы у нас всё было спокойно и ровно, чтобы мы не мучили друг друга выяснением отношений. И если ему нужно было время, чтобы справиться со своими страхами, то я готова была ждать его сколько угодно.
На кухне были оладьи и варенье, в кофейнике заварен ароматный кофе, а на столе записка от Аптекаря. Он желал мне доброго дня и просил его извинить — должен работать. Уходя, я могла просто захлопнуть дверь. Я приписала к этой записке слово «спасибо» огромными буквами.
Я вышла на улицу и поймала попутную машину до города. Раньше я никогда так не делала, потому что боялась, но сейчас мои прежние страхи казались мне просто смешными. Адрес Марка я знала, однажды мы заезжали к нему домой за бумагами, которые срочно понадобились кому-то из его начальства. Тогда он тоже не пригласил меня войти, я сидела в машине у дома, но номер дома запомнила.
Водитель смог довезти меня только до начала улицы, потому что торопился, но я с удовольствием прошлась пешком. Марк должен был быть дома, потому что была суббота, и он, насколько я знала, никуда не собирался. Я шла и радовалась тому, что сейчас брошусь к нему на шею, он поцелует меня и будет сердиться, что я не звонила ему вчера почти целый день, да еще и оставила телефон у Марты. С ней они уже наверняка созвонились. Было еще очень рано, и я представляла, как застану Марка спросонья, небритым, и как он будет рад меня видеть. Мы сядем пить чай у него на кухне или в гостиной или станем просто долго целоваться в прихожей. В общем, я рассчитывала на что угодно, но только не на такое.
Я подошла к дому, повернула за угол и тут же остановилась, потому что на крыльце у него кто-то стоял. Молодой человек и девушка. Он обнимал ее одной рукой за талию, она, встав на цыпочки, тянулась к нему, чтобы поцеловать, а он игриво уворачивался. Она смеялась, пыталась схватить его за подбородок, и солнце ослепительно отражалось в копне ее огненно-рыжих волос. Это была Нурция. И она была с Марком. Мне как будто перекрыли кислород и при этом еще и обдали кипятком с головы до ног. Я быстро отскочила на несколько шагов назад и спряталась за кустами. К счастью, эти брачные игры продолжались недолго: к дому подкатило такси, Нурция уселась в машину и уехала, а Марк помахал ей вслед и хотел уйти в дом, но тут из кустов появилась я.
Он даже не испугался, он просто остолбенел.
— Ты разве не получила мое сообщение? — спросил он, а я замахнулась и ударила его.
Мы смогли нормально поговорить только спустя полчаса, когда я уже чувствовала себя намного лучше. Видимо, мне было полезно выплеснуть физическую энергию. Я колотила его из-за всех сил, сопротивлялась и вопила на весь двор, пока Марк пытался втащить меня в дом.
Ему с трудом удалось угомонить меня уже в гостиной, которая своей чистотой напоминала операционную. Белые стены, блестящие диваны из темно-коричневой кожи, стеклянный стол на металлических ножках и стулья тоже из сверкающего металла. Гостиная выглядела так, будто сюда никогда не ступала нога человека — ни разбросанной одежды, ни одного журнала, оставленной чашки или одинокого холостяцкого носка.
Я повторяла одно и то же:
— Ненавижу! Ты всё это время мне врал!
Марк пытался меня обнять, потом просто усадить на диван, но я носилась по комнате как заведенная, и он в конце концов сам уселся на свой хромированный стул и обхватил голову руками.
— Ты меня совершенно не слушаешь, — глухо сказал он.
— И я не желаю ничего слушать! Зачем мне слушать какие-то слова, когда я сама всё видела! Как же я тебя ненавижу! Ты всё это время мне врал!
