течение пяти или шести лет.
Возможно, без различных вариантов хламидиоза, без бесплодия и слепоты, долгой и мучительной смерти коалы сумели бы противостоять другим проблемам, с которыми они сталкиваются в лесах Австралии, площадь которых уменьшается: дорогам, машинам, собакам, застройке и меняющемуся климату. Но будет ли этого достаточно?
20
Распространение, периоды роста и снижения численности
На берегу реки стоят зеваки, показывают на что-то пальцами и возбужденно кричат. Река по австралийским меркам широкая, а значит, слишком глубока, чтобы перейти ее вброд, и перекинуть через нее дерево в качестве моста тоже не получится. Здесь заметное течение, свойственное далеко не всем рекам этого сухого континента. И кто-то пытается ее пересечь.
Маленькая головка покачивается над поверхностью воды. Это не собака. Похоже на ребенка, но выглядит не как борьба животного с потоком. Оно целенаправленно движется к людям на берегу, корректируя курс, чтобы справиться с потоком. Похоже, ему удастся достичь берега именно там, где оно намеревается это сделать.
– Это коала! – кричит один из наблюдателей, когда животное поднимается из воды на берег.
Коала останавливается, услышав шум, и смотрит вверх, как будто только что заметила незнакомцев на своем пути. Она отряхивается от влаги, распушая мех. Зеваки продолжают громко улюлюкать.
– Что она делает?
– Ах ты, бедняжка!
Коала поворачивает уши туда-сюда, а затем, без колебаний, поворачивается и решительно идет обратно в воду и снова переходит реку.
Коалы на удивление хорошо чувствуют себя в воде, что кажется необычным для животного, которое живет на деревьях и славится тем, что почти не пьет.
* * *
Сильные изменения ландшафтов, растительности и животных Австралии за последние 2 миллиона лет – изменение положения русел рек, засушливость, вымирания – резко контрастируют с быстрыми разрушениями в последние 200 лет. Колонизация, индустриализация и урбанизация сделали ландшафт почти неузнаваемым. Менее четверти местной растительности Австралии остается более или менее нетронутой, и нет ни одного участка растительности, не подвергающегося воздействию человека. Наиболее пострадавший район почти идеально совпадает с территориями поросших лесом невысоких гор восточного и южного побережий, излюбленными коалами. Сравнение карт реконструированной растительности (состояние до 1750 года) с современными показывает, что центральная часть этого района была расчищена от леса для создания сельскохозяйственных угодий, при этом остались лишь пятна леса по краям. Из всех типов растительности больше всего сократились площади эвкалиптовых лесов.
За первые 100 лет заселения более миллиона квадратных километров самых богатых и продуктивных лесов были вырублены, чтобы освободить земли для ведения сельского хозяйства. Это была половина земель, пригодных для интенсивного земледелия; леса на каменистой почве, менее пригодной для обработки, как правило, не трогали. К началу XX века практики ведения лесного хозяйства стали более устойчивыми, люди стали контролировать производство древесины и не эксплу-атировать водосборные площади вблизи поселений. С 1960-х годов возникло природоохранное движение, стремящееся спасти оставшиеся леса от коммерческой эксплуатации и освоения.
В 1990-х годах запреты на вырубку местной растительности должны были защитить леса, но исключения и лазейки для сельского и лесного хозяйства привели к тому, что обширные участки были вырублены или заменены на пастбища, особенно в Квинсленде, где в период с 2010 по 2018 год было либо вырублено, либо повторно расчищено более 2,4 миллиона гектаров леса. В Новом Южном Уэльсе в этот период вырубили 662 000 гектаров, и такую же площадь вырубили в остальных штатах вместе взятых. За последние 20 лет популяция коал в Квинсленде сократилась на 40 %, а в Новом Южном Уэльсе – на 33 %.
Однако важны не только общие характеристики. Имеет значение и пространственное расположение.
Чаще всего я вижу коал, выходящих из зарослей кустарника на дне оврага неподалеку. Они проходят через ворота рядом с лесным массивом эвкалипта белодревесного и срезают путь через огород, чтобы добраться до плотного ряда деревьев, посаженных вдоль границы нашего участка. Они никогда не задерживаются там надолго. Я думаю, они используют этот участок деревьев как перевалочный пункт перед тем, как добраться до большого леса на другой стороне. Эти узкие коридоры деревьев и растительности – своего рода линии жизни для них. Вдоль них они перемещаются, селятся и живут, объединяя все более фрагментированные лесные ландшафты. Чем дальше друг от друга находятся остатки леса, тем труднее и опаснее коалам и другим животным добираться до них.
Все леса важны с точки зрения биоразнообразия и экологического функционирования (например, улавливание углерода, круговорота питательных веществ, очистка воды и воздуха), не говоря уже об их воздействии на климат, но одни поддерживают более высокий уровень биоразнообразия, чем другие. Леса, растущие рядом с водоемами – реками, озерами, водоносными горизонтами и другими источниками, – имеют более высокое биологическое разнообразие, что делает их особенно важными для коал. И все же эти леса страдают от двойного удара. В Австралии наблюдаются ужасающие тенденции не только в деле охраны здоровья скудных местных лесов, но и в заботе об одном из своих самых ценных ресурсов – пресной воде.
От воды в Австралии зависит все, от дикой природы до сельского хозяйства и городов. По большей части в изобилии она встречается только по краям континента, в менее населенных северных тропиках, вдоль береговой линии к востоку от Большого водораздельного хребта и в южных лесах, особенно в Тасмании и некоторых районах Виктории. Что касается засушливых внутренних районов остальной части страны, то единственные большие реки являются частью одной системы – бассейна реки Мюррей-Дарлинг, которая протекает по широким, плоским, редко затопляемым равнинам, покрывающим большую часть внутренних районов Квинсленда, Нового Южного Уэльса и Виктории, а затем впадает в море в Южной Австралии. Справедливое и устойчивое распределение этого дефицитного ресурса в более засушливых районах штатов и регионов оказалось неразрешимой проблемой, не говоря уже о одновременном обеспечении того, чтобы река сохраняла достаточное количество воды для поддержания лесов и животных, выживание которых тоже напрямую зависит от нее. Этот междоусобный спор между штатами парализовал управление речной системой. Необъятные территории орошаемых земель для посевов в 1970-х годах, особенно в верховьях речной системы, усугубили последствия регулярных засух, характерных для австралийского климата. Только 3 % речной системы Мюррей-Дарлинг остаются неизменными, большая часть бассейна сильно деградировала. Остатки лесов с доминированием эвкалипта камадульского, некогда простиравшиеся вдоль водных путей и пойм рек, больше не возрождаются в периоды наводнений. Поймы расчищены, и леса сократились до узкой, изломанной полосы вдоль кромки воды, состоящей из остатков деревьев, заросшей сорняками. Мрачные серые скелеты древних лесов поднимаются над мелководьем огромных запруд и искусственных озер, своего рода памятники лесам, когда-то росшим здесь и поддерживавшим устойчивость речных экосистем. Массовый замор рыбы и цветение токсичных водорослей становятся все более распространенным явлением.
Такие
