палец определенно дергается, и я представляю, как она смеется.
Я целую неделю веду с ней односторонние разговоры, прокручивая старые воспоминания и вспоминая внутренние шутки, которые были у нас годами.
Я знаю, что она слушает меня — я чувствую это своим сердцем.
Стол рядом с ее кроватью завален подарками от всех, кто о ней заботится.
Некоторые из них из моей стаи, и по мере того, как растет ее куча подарков, растет и моя привязанность к ним.
Эйприл важна для меня, значит, она важна и для них.
К концу недели, по словам врачей, она будет достаточно здорова, чтобы скоро проснуться.
Я чуть не плачу от облегчения.
Тэмми тоже.
Винсент приезжает за мной той ночью, но он колеблется, провожая меня до своей машины.
— Что случилось? — Я спрашиваю его, когда его запах скисает.
Он нервничает.
Я все еще чувствую его трепет, когда он смотрит на меня в лунном свете.
— Я больше не хочу ждать, — просто говорит он, его взгляд напряжен.
Я моргаю. — Я запуталась, — говорю я.
Он проводит рукой по волосам. — Я не силен в этом, — бормочет он. — И я должен был сказать тебе раньше, и я знаю, что время упущено, поскольку мы уже в стае, но…
Я хмурюсь. — Сказать мне что?
Беспокойство бурлит у меня в животе.
Может быть, он передумал, может быть, он не хочет…
— Я люблю тебя, — говорит он, и моя паника рассеивается. — Я представлял себе более… романтическую обстановку, когда расскажу тебе, — добавляет он, указывая на здание больницы, — но я знаю, что Лэндон и Ривер уже рассказали тебе, и я хотел сообщить тебе это как можно скорее. — Он выуживает что-то из кармана и протягивает мне.
Это маленькая черная бархатная коробочка.
У меня отвисает челюсть. — Винсент, что…
— Это от всех нас, — поспешно добавляет он. — И ты не обязана носить это, если не хочешь, и это не обязательно должно означать… — он останавливает себя, и его лицо краснеет.
— Ты такой милый, когда нервничаешь, — говорю я ему, и он хмурится.
— Я не нервничаю, — рычит он. — Я не нервничаю.
— Конечно, — поддразниваю я, баюкая коробку в руках.
— Как я уже сказал, тебе не обязательно это носить, — повторяет он.
— Ты смешон, — говорю я ему, чувствуя его беспокойство. — Я довольна, что бы это ни было.
Я задерживаю дыхание, открывая коробку, и когда вижу, что внутри, чуть не падаю в обморок.
— Это платина, — добавляет Винсент. — Не серебро.
Я не утруждаю себя объяснением ему, что это могло быть сделано из колючей проволоки, и мне бы все равно это понравилось.
Но это намного лучше.
Я смотрю на изящное кольцо, инкрустированное бриллиантами. Оно красивое. Простое, но элегантное.
И гораздо больше, чем я представляла, что кто-то когда-либо сможет мне дать.
— Вы не должны были этого делать, — выдыхаю я.
— Это временное, — говорит он. — Мы купим тебе позже еще одно, побольше, если ты когда-нибудь захочешь…
Его голос затихает, а уши розовеют.
— Я бы хотела, — выдыхаю я. — Я бы с удовольствием.
Винсент заметно расслабляется и почти улыбается.
— Мы просто хотели, чтобы тебе было что надеть на данный момент. Чтобы ты знала, что мы всегда с тобой, даже когда нас на самом деле нет рядом.
Я не могу перестать улыбаться. Слезы наполняют мои глаза, когда я встаю на цыпочки, чтобы поцеловать Винсента в губы. Он обнимает меня за талию, углубляя поцелуй, пока я не отстраняюсь.
— Я люблю тебя, — говорит он, прижимаясь своим лбом к моему. — Я люблю тебя, Скайлар.
— Я тоже тебя люблю, — выдыхаю я.
Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, его глаза слегка расширяются. — Правда? — тихо спрашивает он.
Его лицо снова краснеет, и я так влюблена в него, что едва могу дышать.
— Конечно. Как я могу не любить?
Он выглядит так, словно хочет поспорить, но я протягиваю ему коробку.
— Ты наденешь его на меня?
Винсент сглатывает, вытаскивая кольцо из коробочки и беря меня за руку. Медленно надевает его на безымянный палец левой руки, выдыхая, как только это делается.
— Оно прекрасно, — выдыхаю я.
— Это всего лишь начальное кольцо, — говорит он. Я поднимаю брови. — В будущем у тебя будет больше.
— Мне не нужно еще одно…
— Скайлар. Мне нравится надевать на тебя украшения. Это что-то значит для меня.
Его ледяные глаза собственнические, когда он смотрит на мою руку. — Это показывает, что ты моя, — рычит он.
Он подносит мои пальцы к своим губам, нежно целуя их. — Ты принадлежишь нам, — говорит он. — Позволь нам заботиться о тебе так, как ты того заслуживаешь.
И на этот раз я не спорю с ним. Я просто целую его в лунном свете, кольцо сияет, а его аромат окутывает меня.
На следующий день Эйприл просыпается.
ЭПИЛОГ
СКАЙЛАР — ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ
— Терапия. Вам обеим.
Тэмми смотрит на нас с Эйприл, скрестив руки на груди, пока мы развалились на ее диване. У нас общее одеяло, огромный пушистый плед, укрывающий нас обоих.
— А? — Я смотрю на Тэмми с набитым ртом сыра. На кофейном столике перед нами стоит экстравагантная разделочная доска, уставленная мясом, изысканными сырами и различными крекерами.
Мы обе копались в еде, когда Тэмми вошла в гостиную, наблюдая за нами, пока мы перекусывали.
— Я знаю, что ни одна из вас еще не назначала встреч. И вам обеим давно пора.
Эйприл смотрит на меня, затем смущенно снова на свою мать. — Я знаю, — говорит она. — Я связалась с некоторыми провайдерами, но пока ничего не получила.
Эйприл выписалась из больницы почти два месяца назад, и первые несколько недель она потратила на восстановление своего здоровья. Здоровый румянец вернулся на ее щеки, и она уже не такая хрупкая, как раньше, но все еще идет на поправку.
Ее ситуация была во многом похожа на мою. Джон Бриггс передал ее другому O дилеру, где ее содержали, как и меня.
После выхода пресс-конференции в эфир дилер испугался и бросил ее в промышленном парке.
Она также прошла через отмену подавляющих препаратов, но у нее не было такой бурной реакции, как у меня. В больнице ее держали на большой дозе подавляющих препаратов, и ее организм отреагировал хорошо.
Моя стая просто случайно вызвала у меня течку.
После того, как Эйприл была спасена, Винсент, Ривер и Лэндон нанесли еще один визит Джону Бриггсу, который на этот раз был готов им помочь.
Я не спрашивала, как они его убедили.
Но им удалось найти похитителя Эйприл, и с очередным арестом почти все дела закрыты.
Но последствия того, через что прошла Эйприл, остаются.
Она нервная. Она вздрагивает от громких звуков
