выступили на глазах. Мария посмотрела на Галахада, — и если бы не твоя душа, я осталась бы в той спальне с королевой. Совсем одна со своей убийцей. Я этого не заслуживаю. Никто не заслуживает. И ты её защищаешь! — закричала Мария на Якова, — При мне! При Галахаде! Он отдал свою душу ради одного человека. А она не смогла ради тысяч.
Яков смотрела на Воларис и видел девочку тринадцати лет, кружащую в поле. Подол её платья поднимался, оголяя колени. Он стоял неподалеку, его ладони потели от волнения. Он улыбался…
Ничего больше не сказал. Вскоре закрыл глаза и потерял силу в мышцах. Упал на тротуар. Сделал последний тихий вдох, чтобы девочка в поле потанцевала ещё хоть чуть-чуть. Перед опускающейся темнотой он хотел успеть произнести её имя. Никогда в жизни он так не торопился.
— Он что-нибудь успел тебе сказать? — спросила Мария у Галахада, с отвращением смотря на короля.
— Что как только Неведомый заполучит их две души, всему придёт конец. Если, разумеется, мы его не остановим.
Мария подошла к телу короля. В тот момент, когда он упал, ей показалось, что-то стукнулась о тротуар, кроме его головы, что-то звенящее крутанулась в кармане.
Мария села рядом с королем. Перевернула его истощённое, загроможденное доспехами тело и просунула руку в карман штанов. Ладонь похолодела, соприкоснувшись с округленным металлом.
— Флейта, — прошептала Мария, слегка удивляясь и вытаскивая музыкальный инструмент из кармана штанов Якова.
Мария встала, подошла к Галахаду и раскрыла ладонь.
— Думаешь, это та, о которой нам рассказывал пират? Та, что призывает дракона?
Красная флейта с вызовом смотрела на Галахада. Сыграй на ней, и как полководец, кричащий перед смертельным галопом в сторону врага, отправишься в последний бой.
— Возможно. В совпадения я не верю. Только у короля была такая флейта.
Галахад взял флейту в руки, облепил её пальцами. Покрутил, словно оттягивая время. Подумал о чём-то. О чём-то грустном. Так показалось Марии. Душа Галахада, находящаяся внутри неё, знала этот взгляд, это выражения лица. Но укрывала от Марии его значение.
— О чем ты думаешь? — решила она спросить у него напрямую. Напуганная лишь одной мыслью, что он может ей сейчас соврать, когда они оба на волоске от смерти.
— Я напуган, — выдохнул он недолго думая. И та легкость с которой он это сказал, согрела Марию, — я хочу бежать отсюда подальше, — продолжил он, улыбаясь, его глаза заблестели, — никогда бы не подумал, что могу сказать это вслух. Тем более при другом человеке.
— Ты выглядишь уставшим. Может сядем отдохнём? — с сочувствием подметила девочка.
Галахад отрицательно помотал головой. Ничего больше сказано не было. Он пригубил флейту и глубоко вдохнул. Его щеки надулись, пальцы задвигались по игровым отверстиям. Заиграла тихая мелодия, чарующая и приятная на слух.
Галахад никогда до этого не играл на флейте, но сейчас его пальцы двигались сами. Он быстро понял, что под заклинанием, но ничего не мог с этим поделать. Его тело парализовало, оставив возможность дышать и играть. Когда он увидел, как за спиной Марии поднимается король, даже его до этого выразительные глаза, не смогли передать тревогу за девочку. Благо, Мария услышала шум и резко отпрыгнула в сторону. Она удивилась не меньше рыцаря, и её лицо это позволило передать.
Яков ни на кого не посмотрел. Голову тянулась к полу, как и туловище с руками. Только ноги способные к действию, повели его к лестнице вниз, ведущей в город. При более тщательном осмотре Мария поняла, что у Якова закрыты глаза и он не понимает, что делает.
Музыка прекратилась. Галахад почувствовал тяжесть в руках и возможность опустить их. Заклинание выветрилось, он снова мог двигаться.
— Куда направляется Яков? — спросила Мария, глядя на спускающего короля, и, не ожидая ответа, задала ещё один вопрос: — Ты думаешь, это из-за флейты он встал? — она повернулась к Галахаду.
— Ответы ждут нас внизу. Но прежде чем мы пойдем, — Галахад подошел к месту, где до этого лежал король, и поднял «Шестой клинок». Самый древний и самый могучий меч на земле. От него бы Галахад и погиб, если бы король сам не остановил бой, почувствовав упокоение королевы. Каждый раз, когда меч рыцаря соприкасался с «Шестым клинком», по нему проходила необычная вибрация, словно что-то разрушалось внутри него.
Галахад отвязал ножны от своего ремня и бросил вместе с мечом на место, где до этого лежал «Шестой клинок», тем самым заменив своё орудие. На поясе оставалась болтаться стрела из белого дерева, ожидающая наполненное кровью, стремительно бьющееся сердце дракона.
Спускаясь, Мария повернула голову и взглянула, как скрывается за верхней ступенькой одиноко лежащий меч, обнимаемый ножнами. Она любила это оружие.
Глава двадцать седьмая
Король не останавливался до самой площади. Вместе с ним, по пути, из-под земли выбирались скитальцы. Они выкапывали себя, впивались пальцами в землю и тянулись наружу. Везде, где не был проложен кирпич, просачивались их руки. Скитальцы не нападали, шли за королем. Обходили Галахада и Марию, не замечая их.
Столпившись на площади, сотни скитальцев под предводительством короля упали на колени. Опустив руки, они стали копать. Они были похожи на рыщущих псов своей силой и рвением что-то выкопать. Это раньше они были скитальцами — существами без цели и желаний. Теперь же каждый был инструментом, наполненным силой и жизнью.
Галахад понимал, а Мария это чувствовала: скитальцы были под гипнозом. Они выполняли чей-то приказ. И когда их задача будет завершена, что-то случится, кто-то придёт.
— Должны ли мы их остановить? — спросила Мария, поднимая голову к рыцарю.
— Я не знаю.
Галахад смотрел на них. За этой суматохой на когда-то пустой площади и не мог понять, что делать. Взять меч и начать рубить наотмашь? Остановить то, что они задумали?
Галахад сжал рукоять меча и пошёл вперед. Выбор он сделал. Подойдя к одному из копающих, он взмахнул мечом за спину, ожидая разрубить тело пополам с первого удара. Но едва успев дёрнуть руки в сторону туловища, он замер — его накрыла тень.
Над скитальцем, замерев, стоял Галахад. Не опуская меч, он посмотрел на небо. Исполинской величины чудище с чёрными крыльями и шипами пролетело мимо них и приземлилось на башню замка. Дракон явно делал это не впервые. Эти башни были его домом.
С
