стены, тень его вытянулась до потолка.
— Закрой дверь, — зашептал он. — Кто приезжал?
— Двоюродный брат Крома.
— Что он хотел? Что ты сказала? — испуганно шептал он.
— Он спросил, не был ли Кром у нас. Я сказала, что мы уже шесть недель не видели Крома.
— Что он еще говорил?
— Больше ничего.
— Он не сказал, что завтра приедет?
— Нет.
— Он поверил?
— Да. Отчего тут темно?
— Сейчас.
Николай повернул ключ в замке и зажег свет. Он был так же бледен и казался усталым. Руки его бессильно свешивались вниз.
— Послушай, — сказал он хрипло. — Мы не едем. Этот Кромуэль отказался в последнюю минуту. Я отдал ему деньги и бриллианты.
Лиза прижала руки к груди:
— Не едем?
— Он не захотел подписать бумагу. Мы поссорились. Он… он ушел.
— Ушел? Как же я не видела?
— Он ушел черным ходом.
Из гостиной вышел Андрей. Воротник его рубашки был расстегнут. Влажные волосы прилипали к его лбу.
— Ложись спать, Лиза, — сказал он, не глядя на нее. — Ведь ты не спала прошлую ночь.
Лиза молча стала подниматься к себе.
— Хочешь чаю? — спросил Николай вдогонку.
Она, не ответив, пошла скорее.
У себя она села в кресло, не снимая пальто.
— Не едем, не едем, не едем, — повторила она. — Вот и кончено. Не едем.
На лестнице раздались шаги. В соседнюю комнату вошли.
— Теперь все в порядке, — сказал голос Андрея. — Можно лечь.
— Нет. Надо еще взглянуть в ванной. Там, кажется… Пойдем.
— Я не могу. Не могу. Пойди ты. — Голос Андрея оборвался. — Я не могу больше, — почти простонал он.
— Ну хорошо, хорошо, — зашептал Николай. — Ты ляг, успокойся. Я сам.
Шаги снова спустились. В тишине ясно раздался странный звук, будто полотеры натирали щеткой пол.
Лиза прислушалась: «Что это? Пойти посмотреть?» Но она не двинулась. «Не надо. Это меня не касается. Я должна держать себя в руках. — Она сжала пальцы. — Это меня не касается. — Она подняла плечи, стараясь уйти в пальто, как улитка в свой домик. — Это меня не касается. Надо лечь, — подумала она. — Лечь и спать. Я устала, и мне надо уснуть».
Она встала, в темноте сняла бархатную покрышку с дивана, разделась и легла.
«Ни о чем не надо думать. Надо спать. Я устала. — Она закрыла глаза. — Считать до ста. И потом опять до ста. Только не думать. Сорок пять, сорок шесть, сорок семь. Надо спать».
— Лиза, — тихо позвал Николай.
— Что тебе?
Лиза села. В голове все было ясно, будто она ни на минуту не засыпала. Николай в пижаме стоял перед ней. Дверь в его комнату была открыта. На столе горела желтая лампа.
— Лизочка, я разбудил тебя, прости. Я думал, ты не спишь. — Николай виновато и растерянно улыбнулся. — Мы с Андреем не можем заснуть. Я думал, ты тоже. Мы так разнервничались с поездкой, со всей этой историей.
Он замолчал. Лиза снова сжала руки. Только держать себя в руках, не ослабеть.
— Лизочка, — попросил Николай жалобно. — Пойдем к нам. Посиди с нами немножко, поболтай с нами, Лизочка.
— Хорошо.
Лиза встала с кровати, накинула платок на ночную рубашку и босиком пошла за Николаем.
Андрей лежал на узком диване, покрытый клетчатым пледом, под которым вчера спал Кромуэль.
— Вот веду к нам птичку. Она нас развлечет.
Николай лег в кровать и натянул одеяло.
— Устраивайся у меня в ногах, Лизочка.
Лиза села и завернулась в платок.
— Ну, Лизочка, расскажи что-нибудь, — попросил Николай.
— Что же рассказать?
Николай рассмеялся:
— Что у тебя за тон! Как у учительницы. И голос деревянный. Ты сердишься, что я разбудил тебя?
Лиза покачала головой:
— Нет. Я не сержусь.
— Тогда что же с тобой?
— Я очень устала.
— Сейчас, сейчас пойдешь спать, ты не сердись. А завтра мы тебе лисицу купим. Ты ведь давно хотела лисичку. Завтра купим, — льстиво и вкрадчиво говорил Николай.
Лиза смотрела прямо перед собой на желтую лампу.
Андрей поднял голову с подушки:
— Отчего ты такая скучная, Лиза? Ну расскажи же что-нибудь.
— Я не знаю, что рассказывать.
— Ну! — Николай взял ее за локоть. — Ты знаешь, ты ведь умная, ты веселая. Помнишь, как ты мне в детстве по ночам сказки рассказывала?
Андрей оживился:
— Ты умеешь рассказывать сказки, Лиза? Расскажи сказку, какую-нибудь, все равно о чем. Чтобы можно было заснуть.
Лиза смотрела все так же прямо перед собой.
— Хорошо.
— Рассказывай. Ну рассказывай, — торопил Андрей.
Николай положил голову на подушку.
— Лиза, помнишь про Морковь Леопардовну, помнишь?
— Помню.
— Так про Морковь и расскажи.
Лиза плотнее закуталась в платок.
— Хорошо. Слушайте. Жила-была на свете, — начала она ровным голосом, — важная дама. Звали ее Морковь Леопардовна фон Штрипки. Была она очень важная и богатая и собственных лошадей держала. А родители ее были зайцы. Обыкновенные серые зайцы, и она стыдилась их. Вот однажды…
Лиза долго и деловито рассказывала историю Моркови Леопардовны фон Штрипки и ее родителей-зайцев.
Первым заснул Николай. Лиза повернула голову.
— Андрей, спишь? — спросила она тише.
Андрей не ответил.
Тогда она встала и на носках прошла к себе.
«Теперь и я могу лечь. Теперь и я могу заснуть».
Она вытянулась под одеялом и, сжимая руки, чтобы и во сне держать себя в руках, не распуститься, не ослабеть, закрыла глаза.
12
Лиза проснулась от стука захлопывающейся двери.
— Коля! — крикнула она. — Андрей!
Но все было тихо.
Она встала, раздвинула шторы на окне и посмотрела вниз. Перед калиткой стоял желтый ситроен. Андрей шел по саду с чемоданом в руках. Шляпа его была глубоко надвинута на глаза, и воротник пальто поднят. За ним шел Николай, торопясь и оглядываясь, неся второй туго набитый чемодан.
Лиза видела, как они уложили чемодан в такси, не к шоферу, а к себе, и как такси тронулся.
«Чемоданы, чемоданы. — Зубы ее застучали. — Одеться скорей. Уйти отсюда. Где чулки, где?»
От волнения все расплывалось перед глазами, руки беспомощно шарили по дивану.
«Где чулки? Нельзя же босиком».
Наконец она нашла чулки, надела платье и пальто, висевшее тут же на кресле.
Сейчас она уйдет. Только туфли, шляпу.
Теперь сбежать по лестнице, открыть входную дверь — и она спасена, она на свободе.
Только минуту еще, только одну минуту.
Она выбежала на лестницу, побежала вниз. Шаги ее громко звучали в тишине. Ей казалось, что это не ее шаги, а чьи-то чужие, за спиной. Чужие, преследующие, нагоняющие.
Она на бегу обернулась и взглянула назад. Никого не было, все было пусто. Но на белой стене напротив окна чернела тень качающихся перед
