кто придет, не пускай. Поняла?
Она долго надевала пальто, не попадая в рукава. Страх сжал ей горло, пробежал вниз по рукам, по груди, по спине, докатился до колен, и ноги стали слабыми и пустыми, будто из них вынули кости. Не было сил стоять, ноги уже не держали ее, хотелось опуститься на пол. Но страх гулко стучал в груди: «Нельзя, нельзя. Упадешь, пропадешь».
Она метнулась к выходу. Николай преградил ей дорогу:
— А шляпа, перчатки?
Она протянула дрожащую руку за беретом. Он открыл ей дверь:
— Ну, иди. И помни.
Она прошла мимо него, думая только о том, чтобы не упасть.
— Не пускай никого в дом.
Дверь захлопнулась.
Легкий, почти весенний ветер ударил ей в лицо. Цепляясь за перила, она спустилась в сад.
«Что это? Зачем я тут?»
Она села, крепко держась за спинку скамьи.
Деревья наклонились над ней, закачались и тихо поплыли. И небо качнулось, заколебалось и серым, густым, холодным туманом медленно спустилось на дом, на сад, на Лизу. Лизе казалось, что она не в саду, а на дне реки и не туман, а вода кругом.
Она вздохнула, и туман, как вода, хлынул в ее открытый рот. Она хотела крикнуть и захлебнулась туманом. Туман проник в ее сердце, туман заволок ее мозг. И уже не было ни страшно, ни мучительно.
Она положила голову на спинку скамьи. Это только сон. Это снится мне.
В серый густой туман медленно, беззвучно, как большая рыба, въехал длинный черный автомобиль. Круглые большие фонари, похожие на рыбьи глаза, ярко светили.
«Это сон, — смутно подумала Лиза, — это мне снится. И туман, и сад, и автомобиль».
Автомобиль подъехал к самому забору и остановился. Из него вышел высокий человек в сером пальто. Он открыл калитку. Это сон. Но из сна, из тумана выплыло бледное, страшное лицо Николая и хриплый голос сказал над самым ее ухом:
— Не пускай никого в дом.
Она вскочила, и ее сон сразу перешел в действительность. Или, может быть, действительность перешла в ее сон.
— Что вам надо? — крикнула она.
— Здесь живут русские? — спросил человек в сером пальто.
— Какие русские?
Он шагнул к ней в темноте, вглядываясь в нее с трудом.
— Да, это вы, — сказал он по-французски. — Вы были тогда в ресторане с Кромуэлем.
— Вы тот. Вы двоюродный брат Крома.
Она тоже узнала его.
Он кивнул. Деревья тихо качались над его головой. Свет непотушенных автомобильных фонарей прорезал двумя белыми полосами черный сад.
— Да. Видите ли, я хотел узнать, спросить. Кром ушел из дому вчера ночью и не возвращался больше. Он не был у вас?
— Нет, — сказала Лиза быстро. — Мы уже больше месяца не видели Крома.
«Нельзя, чтобы он узнал, что Кром у нас», — неслось в ее голове.
— Он ушел и не возвращался. Его всюду искали. Заявили в полицию.
— В полицию? — переспросила она.
— Да. Я вспомнил, что вы его друзья. Он мне как-то сказал ваш адрес. Фамилию я забыл. Я думал: может быть, он у вас?
— Нет. Кром не приходил к нам с той ночи в ресторане.
Она покачала головой.
Он наклонился к ней. Она увидела, что он улыбается.
— Вы, помните, мне тогда показали язык?
— Я была очень зла на вас. Простите.
Он рассмеялся:
— Какая вы забавная. Мне вы тогда показались взрослой, а вы совсем ребенок.
— Это от платья.
— Но я сразу разглядел, что вы очень хорошенькая.
Она ничего не ответила.
— Что вы делали так поздно в саду? Холодно. Вы простудитесь. Идите домой.
— У меня нет ключа. Я не могу попасть домой. Дома никого нет. Я жду брата.
Он взял ее за руку:
— Вам нельзя здесь оставаться. Вы замерзнете. У вас уже совсем ледяные пальцы. Поедемте в какое-нибудь кафе. Вы выпьете там грог, согреетесь.
Она покачала головой:
— Нет. Мне надо ждать брата.
— Тогда пойдем посидим в автомобиле. Там теплее.
Она послушно пошла за ним, села в его автомобиль.
Он закутал ее меховым одеялом:
— Лучше так? Хорошо?
— Хорошо.
Он зажег свет.
— Ну, покажитесь, какая вы?
Она подняла к нему взволнованное лицо:
— Вот какая. Я вам нравлюсь?
— Страшно нравитесь, — серьезно сказал он. — Как вас зовут?
— Лиза. Элизабет.
— Я буду вас звать Бетси. Можно?
Сон продолжался. И этот автомобиль, и эти черные деревья, и незнакомый человек в сером пальто — все это только снится.
Она сбросила одеяло, оживилась, поправила волосы.
— Да посидите же тихо. Вы как ртуть.
Она рассмеялась. Быть веселой казалось очень легко. Она уже не знала, страшно ли ей или весело.
— Я понимаю, что Кром был в вас влюблен. — Он помолчал. — Я сам уже влюблен в вас.
— Ну, уже так быстро?
— Да, так быстро.
Она протянула ноги вперед, уперлась ими в стену автомобиля, потом немного спустила чулок и показала ему синяк на колене:
— Видите. Я вчера упала. Больно.
Он нагнулся к ее ногам.
— Поцелуйте, чтобы не было больно.
Он коснулся губами ее гладкой, холодной кожи. Она осторожно оттолкнула его голову:
— Довольно. Теперь поезжайте. А то вернется брат, и мне попадет.
— Он разве строгий?
— Ужасно. — Она выпрыгнула из автомобиля. — Ну, до свидания.
Он поймал ее за рукав:
— Когда я вас увижу?
— Не знаю. Поезжайте же, — нетерпеливо повторила она.
— Можно мне к вам завтра приехать?
— Нет.
— Тогда поедемте завтра вместе обедать.
— Нет.
— Слушайте. — Он достал из бумажника визитную карточку. — Вот мой адрес. Спрячьте. Вы позвоните мне, и мы поедем завтракать в шикарный ресторан. Обещаете?
Она спрятала карточку в карман пальто.
— Обещаю. Только уезжайте скорее.
— Так я буду ждать. До свидания.
Автомобиль тронулся.
Уже не было тумана. На улице горел фонарь. Высоко на небе стояла круглая белая луна. От холода стыли руки.
Луна ярко освещала маленький розовый дом. Розовые ставни были закрыты, и шторы наверху задернуты.
«Что они там делают? Почему мне нельзя домой?»
Она подошла к крыльцу.
«Мне холодно. Я позвоню».
Но она не посмела подняться по ступенькам и позвонить.
«Подожду еще».
Наверху шевельнулась штора, узкий желтый луч упал вниз. Чье-то лицо мелькнуло в окне, штора снова задернулась. Лиза, подняв голову, посмотрела вверх. Но штора больше не шевелилась.
«Что же это? Долго еще ждать? Зачем?»
И вдруг дверь тихо отворилась. Никто не вышел из нее. Она стояла, открытая в темную прихожую. И все было тихо.
Лиза, не двигаясь с места, смотрела на эту четырехугольную черную дыру.
— Иди же, — услышала она тихий голос.
Она робко поднялась на крыльцо, вошла в темную прихожую. Николай стоял у
