— отчего бедолаге залило кровью глаза. В результате, ни один из них зверюгу так и не увидел.
Зато следы зверя выглядели страшно… Лапища была здоровая: сантиметров двадцать в длину. И столько же в ширину. Отпечаток напоминал кошачий.
Обнаружился у нас и ещё один свидетель произошедшего. Лиза, одна из наших «воробушков». Она услышала сквозь сон странные звуки. Вероятно, зверь как раз с рычанием накинулся на нашу кожу. И, по всей видимости — или, скорее, слышимости — рвал её на куски зубами и когтями. Естественно, Лиза испугалась и наружу не пошла. А когда выглянула в дверное окошко — страшного зверя и след простыл.
Пока мне всё это рассказывали, я успел рассмотреть ранения дежурных, а ещё следы, обрывки кожи и верёвок… Немного прошёлся по лагерю, сунув любопытный нос за пару капсул, а потом — вернулся к костру. Мне было очень интересно, что об этом думают другие…
И первой, в ком я не сомневался — вот ни секундочки, потому что лучшая! — была Кострома.
— История красивая… Жаль, что звездёж! — сообщила она своё мнение.
— Чистой воды! — согласился Дунай.
— Нестыковки есть, — согласился Сочинец.
— Да они торчат, блин, во все стороны! — поддержал предыдущих ораторов Чемодан.
— А… Не поняла, — подала голос Маша, переглянувшись с Никой. — А почему вы так решили? Вано, а ты что, тоже так думаешь?
— Кто-то определённо врёт, — кивнул я. — Либо наши дежурные, либо зверюга…
Я хотел быть самым умным, но не сложилось. Все догадались, кроме «культуристок». Ну так вся инсценировка и была рассчитана на таких, как они. Сидят теперь, дрожат как заячьи хвосты…
— …И я склоняюсь к тому, что врёт зверюга! — закончил я. — И вовсе это не зверюга, а не самый умелый спектакль. Давайте-ка сверим, что и кого напрягло… Мне не понравилось настойчивая попытка вывести из строя дежурных. Ну или хотя бы лишить их зрения. А ещё не верится, что зверюга подрала и зачем-то утащила кожу, но не тронула мясо. Да и обрывков осталось маловато… Кто ещё что заметил?
— Нет царапин от когтей на других поверхностях! — кивнул Дунай.
— Следов лап мало, и расположены они хаотично! — добавил Сочинец.
— Наши питомцы не подняли тревогу — это раз… — мрачно начала перечислять Кострома. — Следов снаружи, за заборчиком, нет — это два. Надо, кстати, опросить соседей: вдруг видели что-нибудь. Но думаю, что, скорее всего, не видели. И последнее: зачем зверю кожа?! Он же её спёр! И даже копчёное мясо не тронул!
— Он хотел новую шкурку? — шутливо предположила Ника.
— Нет… Он, подлец такой, хотел нас ограбить! — рубанув воздух рукой, отрезал я. — И ограбил. А теперь ждёт, что мы его не будем искать.
— Пока мы тут всё не затоптали, надо, чтобы кто-то из зверей взял след! — предложил Пилигрим.
И вскоре мы стояли у входа в город. Старая самка растерянно обнюхивала землю, но след взять не могла. Наша неопытность сыграла с нами злую шутку. Пока разбирались, пока догадались — Алтарное проснулось. И теперь искать грабителей по запаху можно было хоть до посинения.
Но я, честно говоря, не удивился такому обороту событий… Человек — это такая тварь, которая прямо-таки нафарширована пороками. А один из самых гнусных пороков — это зависть. Она иногда толкает человека на такие преступления, по сравнению с которыми разбой и грабёж — сущая мелочь.
— Ворота на ночь, как обычно, закрывали? — спросил я у охранника, который с подозрением смотрел на то, как мы с озабоченными лицами крутимся у ворот.
— Само собой, — не слишком приветливо ответил тот, покосившись на Хромую, которая вместе с Пилигримом как раз обнюхивала его обувь.
— А дежурил кто? Ты?
— Нет. А тебе какое дело? — покрепче сжав копьё, отозвался тот.
— Ты в группе Вити состоишь? — вежливо поинтересовался я. — Хочешь, чтобы он сам пришёл это спросить?
— Вот пусть сам приходит и спрашивает… — отозвался охранник. — Ему — скажу. Тебе — нет.
— Хорошо, — кивнул я. — А вы когда ночью дежурите…
— Слушай, я тебе ничего отвечать не буду! — отрезал охранник. — Хочешь что-то спрашивать — иди к командиру, блин!
Я внимательно посмотрел на стражника, запоминая на будущее эту гнусную невежливую физиономию… И молча кивнул.
Пока шли назад, я краем уха слушал, как мои соратники оплакивают потерю, а сам вдруг понял, что совершенно не переживаю. Это просто куски кожи — новые достанем… Да, мы потеряли время и силы, чтобы их выделать. Да, мы собирались их продать и неплохо заработать. Зато у нас остались кости и мясо.
Гораздо хуже было то, что прямо в городе уже вовсю процветал бандитизм… И если мы, потеряв кожу, сходим на охоту и сделаем новую, то преступники снова сопрут нашу добычу. Ведь по проторенной дороге всегда ходить удобнее…
И если ещё что-то ценное можно спереть — тоже сопрут.
Потому что если одного от кражи удержит совесть, то второго — исключительно страх перед наказанием. А где оно тут — это наказание?
Глава 18. Определённо, спокойная
Дневник Листова И.А.
День сорок девятый и далее. Чуть позже, с утра…
— Что?! Вот так просто забыть?! — Кострома надвигалась на Кукушкина и Витю.
Городской силовик, кстати, перед нашей грозной валькирией пасовал. И даже как бы случайно прятался за Кукушкина. А нашего мэра с пути не сдвинуть, с места не свернуть. Он сам сдвинет, кого захочет. Вот и сейчас напор валькирии разбивался о железобетонные аргументы Кукушкина.
А ведь всё, казалось, будет так просто… Потоптавшись под воротами, мы собрались и, естественно, пошли жаловаться властям. Власти нас выслушали, сочувственно покивали — и посоветовали на время о коже забыть. Собственно, с этого момента и началась живописная сцена «Кострома VS Кукушкин».
— Да вы совсем охренели?! — пределов возмущению Костромы не было.
— А ты что хотела, красота?! А?! — взревел Кукушкин, заводясь с пол-оборота. — Что я щаз пойду все десять тысяч капсул обыскивать?!
— А что?! Это плохая идея, по-твоему?! — возмутилась валькирия, слегка сбавив обороты. Всё-таки Кукушкин ревёт почти на грани применения акустического удара.
— А в каком месте она хорошая?! — не на шутку удивился мэр. — Вот только
