следующего взрыва, повалившая его на рокрит и принесшая благословенное забытье.
Кимдэк повернул голову и посмотрел на ворота, отделяющие рабочие кварталы от «верхнего города». Он не мог сказать, что привлекло его внимание. Это было сродни предчувствию. А через секунду, ворота взорвались каскадом стальных брызг, и оскверненные хаосом люди с ревом, полным ненависти, рванулись в образовавшуюся брешь, подобно несущейся с вершины горы лавине, мгновенно заполняя собой центральные улицы города. Они прокладывали себе путь всем, что можно было использовать как оружие и просто голыми руками. Завладевшее душами людей безумие хаоса гнало своих новоиспеченных рабов вперед, под залпы лазганов и огнеметов.
— Ни шагу назад! — закричал Кимдэк.
Болт-пистолет оказался в его руке раньше, чем он успел об этом подумать.
— Держать оборону!
Но его крик потонул в череде взрывов, раздавшихся вслед за первым. Брешь, сквозь которую прорвались охваченные ненавистью и безудержным желанием убивать бунтовщики, стала еще шире, исторгнув из себя новый поток людей. И хотя они падали, встреченные шквалом огня, по их извивающимся в предсмертных судорогах телам, продолжали идти все новые и новые одержимые. Незримые плети бога перемен хлестали их и без того иссеченный разум, повелевая убивать даже в агонии.
— Собраться! — закричал Кимдэк, понимая, что, если сейчас повести в контратаку, атака культистов задохнется.
Краем глаза, он отследил, как на правом фланге во главе группы гвардейцев держит оборону Атия Хольмг, не давая еретикам продвинуться ни на шаг вперед. И что со стороны Храма к ним на выручку спешат еще бойцы.
«Отбросим», — расстреляв боезапас болт-пистолета, Кимдэк выхватил меч, вкладывая в клинок всю мощь своей воли.
Он не почувствовал боли, когда выстрел одного из культистов, вооруженного лазганом, пробил ему горло.
«Обязательно отбросим», — подумал он, нанося еще один удар внезапно потяжелевшим мечом, видя, как гвардейцы начинают теснить проклятых культистов обратно к воротам.
«Император смотрит на нас», — он хотел сказать это вслух, но не смог. Из разорванной трахеи сильными толчками выходила кровь. Постепенно толчки становились медленнее и глуше, а звуки боя отдалились настолько, что он перестал понимать, что происходит. Пересиливая себя, Кимдэк сделал шаг вперед, чтобы вернуться в гущу сражения, и увидел прямо перед собой Золотой Трон. Его неземное свечение наполнило душу таким восторгом, какого Кимдэку никогда не доводилось испытывать. Дыхание перехватило. И тогда комиссар Джонас Кимдэк понял, что получил право остановиться, потому что прошел весь путь до конца. До самого Золотого Трона.
День двадцать четвертый
ДЕНЬ 24
РЭКУМ. ПЕРЕД РАССВЕТОМ
Она с трудом открыла глаза. Перед затуманенным взором все плыло, не давая сосредоточиться. Правый бок нещадно пульсировал болью, голова кружилась. Последнее, что Атия помнила, это как она успела развернуться, чтобы уйти от удара, нацеленного в голову, и после этого еще несколько раз выстрелить, прежде чем силовая дубина врезалась в правый бок, заставив ее упасть на колено. Она еще попыталась подняться, когда следующий, в то же место, удар, окончательно сокрушил ребра и потушил свет в ее глазах.
— Терпите, комиссар, — кто-то склонился над ней, пытаясь неумело наложить тугую повязку. — Я стараюсь помочь.
Она попыталась пошевелиться и глухо застонала сквозь плотно сжатые зубы. Кто-то помог ей подняться и дал опереться на свое плечо. Хольмг поняла, где находится, только когда они уже подходили к Храму.
— Что с мятежниками? — спросила она еще до того, как они остановились.
— Отброшены, комиссар, — выдохнул гвардеец, передавая Атию подошедшему к ним санитару. — Но, скорее всего, это ненадолго, комиссар, — добавил гвардеец с некоторым сомнением в голосе и, быстро отсалютовав, поспешил в сторону оборонительного вала, где проходил сейчас рубеж линии обороны.
Поддерживаемая санитаром, Хольмг прошла в Храм Императора. Сюда стеклись все, кто еще оставался не тронутым ересью и безумием и кто не мог находиться на передовой с оружием в руках.
— Подождите здесь, комиссар, — санитар помог Атии сесть у одной из стен, рядом с другими ранеными. — Сестры сейчас подойдут к вам.
Хольмг проводила его взглядом и попробовала глубоко вздохнуть. Сломанные ребра отозвались острой болью, и Атия мысленно прикинула полученные повреждения, а также возможные последствия. Потом посмотрела туда, где несколько сестер оказывали помощь тем, кто нуждался в более скорой и неотложной помощи. На их посеревших от усталости лицах комиссар прочла выражение сосредоточенности и отрешенности от мира.
Атия снова попробовала вздохнуть. На этот раз ребра заныли чуть слабее.
«Боль всего лишь иллюзия тела», — напомнила она себе, стремясь окончательно изгнать из стонущей плоти эту иллюзию.
— Аве Император, — раздалось рядом с ней.
— Аве Император, — отозвалась Хольмг, поворачиваясь в сторону голоса.
В нескольких шагах перед собой она увидела Карро Гвинеро. Правой рукой комиссар держал один край плащ-палатки, на которой лежал раненый гвардеец, а левая, судя по всему, перебитая в нескольких местах, свисала вдоль туловища бессильной плетью.
Несколько санитаров тут же подбежали их группе навстречу, чтобы принять раненого.
Освободившись от ноши, Гвинеро подошел к Хольмг.
— Серьезно? — он указал на небольшое кровавое пятно, расплывающееся поверх наложенной повязки.
— Нет, — она поморщилась от боли, и Карро это заметил.
— Вот, — он достал из внутреннего кармана контейнер величиной с ладонь и протянул его Атии. — Возьми.
Она открыла контейнер. На дне лежали две крохотные пилюли.
— Что это?
— Хорошие обезболивающие. Когда долго служишь, начинаешь обзаводиться подобными вещами, — и, увидев немой вопрос в глазах Хольмг, соврал: — У меня где-то были еще.
— Спасибо, комиссар, — она достала одну из капсул и протянула контейнер обратно Гвинеро. — Этого мне будет достаточно.
Собравшись с силами, Атия медленно поднялась на ноги.
Карро Гвинеро посмотрел на нее изучающим взглядом.
— Тридцать минут назад я отдал приказ всем выжившим отступить к Храмовому комплексу, — он перехватил взгляд Хольмг. — Теми силами, что остались в нашем распоряжении, мы не удержим периметр всего «верхнего города».
— На нашей стороне преимущество занимаемых позиций, — возразила Атия. — Административный сектор строился с расчетом возможных бунтов среди рабочего населения, с тем чтобы не допустить захвата центральной части Рэкума с размещенными здесь ресурсами.
— Не в нашем случае, комиссар, — Гвинеро отрицательно покачал головой. — Слишком мало сил для его защиты.
К Храму Императора медленно стекались выжившие.
— На нашей стороне подготовка, вооружение и техника, комиссар Гвинеро.
— Оставшиеся крупицы, комиссар! — Карро резко замолчал, возвращая утраченный на мгновение контроль. — Оставшиеся крупицы, — он повторил фразу уже тише и продолжил, глядя на поднявшуюся, стоящую перед ним с гневным взглядом Хольмг. — Это затишье перед настоящей бурей, комиссар. Думаю, к ночи они снова начнут атаку, сдержать которую у нас уже не получится.
Он помолчал с полминуты, потом произнес:
— Поддержка
