Он выгнул руку и указал место.
Миранда усмехнулась, но тем не менее погладила его.
— Вы, милорд, — большой ребенок.
— Не возражаешь, если я лягу? Тогда тебе будет удобнее.
Какой хитрец! Заставил ее массировать ему спину прямо здесь, на ковре, подумала Миранда. Но ей это тоже понравилось. Так приятно трогать его. Она вытянула рубашку из брюк, засунула руки внутрь и нежно касалась кожи — теплой и гладкой.
— Как бы мне хотелось, чтобы ты тоже потер мне спину! — сказала она.
Тернер повернул к ней голову, улыбнулся и сел.
— Сядь, — сказал он и развернул ее спиной к себе.
Это было блаженством.
Он издал какой-то странный звук, и Миранда повернула голову к его лицу.
— Мне очень жаль, — сказала она, поняв по его глазам, как желание борется со сдержанностью. — Мне тебя тоже недостает… если тебя это утешит.
Он обнял ее, стараясь не слишком сильно прижимать живот.
— Это не твоя вина, киска.
— Знаю, но все равно мне жаль. Мне плохо без тебя. — И тихо добавила: — Ты так сросся со мной, что порой я чувствую, как ты касаешься моего сердца. Вот этого мне больше всего не хватает.
— Не говори так.
— Прости.
— И, ради Бога, перестань извиняться.
— Я и не пытаюсь. Беру свои слова обратно. Бедняжка, тебе так трудно! Это несправедливо.
— Это вполне закономерно. У меня здоровая жена и будет прелестный ребенок. А мне придется ограничивать себя всего несколько месяцев.
— Не придется, — прошептала Миранда.
Она задрала рубашку у него натруди и поцеловала плоский, мускулистый живот.
А ее губы спустились ниже.
Глава 18
На следующее утро Тернер нежно поцеловал жену в лоб со словами:
— Ты уверена, что с тобой ничего не случится без меня?
Миранда кивнула, сморгнув слезы, которые она поклялась сдержать. Еще не рассвело, но муж решил пораньше отправиться в Лондон. Миранда сидела в постели, положив руки на живот, и смотрела, как он собирается.
— Твоего камердинера хватил бы удар, — сказала она, стараясь пошутить. — Он считает, что ты не умеешь одеваться по всем правилам.
Тернер, в одних брюках, подошел к кровати и уселся на краешек.
— Ты на самом деле не возражаешь, чтобы я уехал?
— Конечно, мне бы этого не хотелось. — У нее задрожали губы, но она все-таки улыбнулась. — Но со мной ничего не случится. У меня намечено много дел без тебя.
— Да? А я очень тебя отвлекаю?
— Еще бы! Хотя, — она застенчиво улыбнулась, — последнее время я не могла на это пожаловаться.
— Мм… Печально, но это правда. Я, к сожалению, все время отвлекаюсь. — Он заключил в ладонь ее подбородок и нежно поцеловал жену. — Каждый раз, как, вижу тебя.
— Так часто?
Он торжественно кивнул.
— Но я сейчас похожа на корову.
— Да как тебе сказать… — Он никак не мог оторваться от ее рта. — Но очень привлекательную.
— Ах ты, негодник!
Она шутливо ущипнула его в плечо.
Тернер озорно улыбнулся:
— Боюсь, все в Лондоне будут спрашивать, откуда у меня синяки.
Миранда надула губы и показала ему язык.
Он хмыкнул и отошел от кровати.
— Вижу, что материнство не прибавило тебе солидности.
В ответ в него полетела подушка.
Тернер мгновенно очутился на кровати и распластался подле жены.
— Наверное, мне следует остаться лишь из-за того, чтобы держать тебя в узде.
Он снова целовал ее, на этот раз с едва сдерживаемой страстью.
— Я тебе говорил, как мне нравится быть женатым на тебе?
— Сегодня еще нет!
— Я не успел — очень уж рано. Но ты же простишь мне это упущение? — Он поймал зубами мочку ее уха. — Я уверен, что вчера тебе сказал об этом не один раз.
И позавчера, с грустью подумала Миранда. И днем раньше. Но ни разу не признался, что любит ее. Почему всегда только «Мне нравится быть с тобой» и никогда «Я люблю тебя»? Очевидно, намного безопаснее произносить нейтральные фразы.
Тернер уловил печаль в ее глазах.
— Что-то не так, киска?
— Нет-нет, — соврала она. — Все в порядке. Просто… просто я буду скучать по тебе.
— И я тоже, поверь.
Он поднялся с постели и натянул рубашку.
Миранда следила за тем, как он собирает свои вещи. Она спрятала руки под одеялом и мяла в пальцах простыню. Он ничего не скажет, если она не сделает этого первой. А зачем ему ее признания? Он всем доволен. Так что придется начать этот разговор ей. Но она боится, что он не обнимет ее и не скажет, что любит. Но больше всего пугало то, что он неловко поежится и пробормочет: «Ты же знаешь, дорогая, как ты мне нравишься».
Удручающая мысль. Миранда вздрогнула и тяжело вздохнула.
— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? — услышала она озабоченный голос Тернера.
Как легко она могла бы соврать! Всего несколько слов, и он останется около нее, станет согревать по ночам, целовать с такой нежностью, что она вполне может уговорить себя, что он все-таки ее любит. Но между ними все должно быть честно, и поэтому, кивнув, она сказала:
— Прекрасно, не волнуйся! Просто по утрам у меня бывает дрожь. Наверное, никак не привыкну к своему положению.
— Ты должна больше отдыхать, Я не хочу, чтобы ты переутомлялась в мое отсутствие. Твой срок подойдет уже через два месяца.
— Я помню.
— Не забывай — в тебе находится мой ребенок.
Тернер надел сюртук и нагнулся, чтобы поцеловать ее на прощание.
— И мой тоже, между прочим, — напомнила ему она.
— Разумеется. — Он выпрямился, собираясь уйти. — Вот почему я уже люблю нашу малышку.
— Тернер!
Он обернулся. В голосе жены ему послышался страх.
— Что, дорогая?
— Я просто хотела тебе сказать… Хотела, чтобы ты знал… что я тебя люблю.
