— Можно просто Юлия Сандерсон, — говорит женщина. — Йоханна Эскола умерла в день, когда я уехала из дома, — сообщает она, и в комнате повисает тишина.
Часть IV
Я
Я прекрасно разумею сложность вещей, их многогранность и противоречивость. Всецело верного или неверного не существует, мир не создан для абсолюта. Плохие поступки тянут за собой плохие последствия. Добра без зла тоже не существует. И жизни без смерти. Беспросветный черный и незапятнанный белый — это выдумка. Но мой мир отныне зиждется на одном железном правиле: за зло воздается злом.
Я представляю, как люди будут суетливо сновать вокруг этого тела. Представляю, как начнут исследовать место, искать следы. И найдут, конечно, — я позабочусь об этом. Они тычутся вслепую, они не готовы, они боятся. Так им точно не подобраться к моей идее. Можно ли на сей раз дать им чуть больше?
Лучше пока обойтись без подсказок. Я раскрою все лишь тогда, когда сочту нужным, если вообще сочту. Но знак-то они заметят — и правильно, я рассчитываю на это. Корона. Кровавая отметина, выжженная еще на одном теле нечистого короля. Еще вчера — уважаемый банкир, сегодня — лишь мертвое тело, нарушившее размеренное течение жизни королевской общины, а завтра — никто. И вскоре все встанет на круги своя. Машины продолжат свое движение по трассе номер 4. Тайнионвирта потечет дальше. Люди будут есть, работать, думать о том, что приготовить на завтра, заниматься спортом и спать. Пройдут дни, недели и месяцы. Вслед за теплым июлем наступит жаркий август, природа иссохнет, отдав все соки, польют дожди, живое застынет, и в конце будет поджидать всепоглощающий холод.
И я. Я продолжу делать то, что делаю сейчас. Сверяясь с планом. Терпеливо дождусь подходящего момента… И убью следующего короля.
11 ИЮЛЯ, ЧЕТВЕРГ, ХАРТОЛА
Саана сидит в автобусе до Хартолы. Она читает копии статей и делает пометки, пытаясь соединить разрозненные сведения между собой, но мысли то и дело сворачивают к Яну. Она надеется, что мужчина как-то даст о себе знать и они смогут вскоре увидеться снова.
Не удержавшись, она гуглит сначала Яна, потом вводит в поисковик собственное имя. О Яне почти ничего нет. Скудные результаты отсылают разве что к групповым фото времен его учебы на юридическом. Саана увеличивает изображения, стараясь рассмотреть Яна получше, но тщетно: люди слишком маленькие. Ага, юрфак — неудивительно. Саана решает посмотреть на свои профили на «Фейсбуке» и в «Инстаграме» «чужими глазами». Такими, какими бы смотрел Ян, приди ему в голову подобная идея. Они еще не добавились друг к другу в друзья на «Фейсбуке». Да и вряд ли это случится, если Яна нет в соцсетях. Посторонний человек увидит лишь фото профиля Сааны, так что волноваться не о чем.
Немного укачивает. Лазить в телефоне, сидя в автобусе, — сомнительная идея. Саана ненадолго убирает гаджет и закрывает глаза. Тут же накрывает флешбэком. Темные зимние ночи, офис, люминесцентная лампа. Ноющая головная боль — месть за неправильное положение тела и литры выпитого кофе. Чувство, что всегда будет чего-то не хватать. Скорости, заинтересованности, продуктивности, вовлеченности в курс событий. С ее уровнем нельзя создать самую популярную статью недели, даже дня. Как шлифует она тексты развлекательных новостей, как просыпается по утрам с дрожащими руками, боясь не успеть записать пришедшую в голову идею или удачный заголовок, и как потом не может заснуть снова. На субботнем ланче с друзьями она обдумывает, как закончит, наконец, очередную статью и с наслаждением вычеркнет ее из списка задач; работая над статьей, она обдумывает, как лучше посидела бы лишний раз с друзьями. Саану подташнивает не столько от движения автобуса, сколько от воспоминаний о том, как маниакально стремилась она держать руку на пульсе, была подписана на сотни страниц и за всеми следила, сторожила ленту «Твиттера». На фоне постоянно маячил страх того, что на подходе молодые стажеры, быстрее и умнее Сааны. Хотя на самом-то деле ее все время преследовал еще один страх — быть раскрытой. Каждый божий день она тряслась в ожидании разоблачения: так и видела, как главный редактор уличает ее в отсутствии навыков. Так и говорит, мол, я все знаю, ты ничего не умеешь. Последнее Саанино обновление на «Фейсбуке» было в конце апреля. Новость об увольнении на время отменила необходимость заходить в соцсети. Последовало долгое молчание, пока Саана не опубликовала первое инстаграм-фото из Хартолы. Красная ветряная мельница на фоне летнего пейзажа. Наверное, эту фотографию можно считать начальной точкой какого-то коренного изменения.
Саана оставляет сумку в прихожей и зовет тетю. Никто не отвечает. Одновременно с этим со стороны веранды раздается какой-то грохот.
— Удалось найти в Хельсинки то, за чем ты туда ехала? — интересуется тетя. Утром она покупала неподалеку ростки многолетников.
— Зачем ты водишь меня за нос? — начинает Саана, моментально ощущая, как ступает на чужую территорию. — Почему не рассказала, что ходила тут на пару с местной ведьмой? — Саана задает вопросы, пристально вглядываясь в Инкери. — В «Хюмю» есть фотография с тобой. Что это вообще была за фигня с ведьмой?
Тетя окидывает Саану теплым взглядом и улыбается.
— Ну, я была человеком — как там говорят? — открытым новому опыту. Возможно, даже слишком открытым. Ни в коем случае не горжусь этим, конечно же, — говорит Инкери, примирительно сжимая плечо Сааны, успокаивая ее. — В студенческие годы я познакомилась с одной пожилой дамой, которая увлекалась разнообразными шаманскими практиками. Вот и меня в ту степь слегка понесло. Порой мы даже спали на болоте. В этой женщине, Алме, было что-то потустороннее. Аура такая, понимаешь. Она объездила все окрестности и успела погадать всем, кто только желал.
Саана кивает, но все равно не может понять тетиного поведения. Почему, почему было сразу не сказать? Почему все нужно клещами вытаскивать?
— Тебе есть что скрывать? — Саана немного раздражена.
— Приехали. Я что, в списке подозреваемых? — Инкери улыбается. — Просто не хотела сразу забивать тебе голову всякой всячиной. Когда ты заикнулась о поисках той статьи, я вспомнила, что и сама встречалась тогда с журналисткой, — говорит тетя, убирая поседевшие волосы в высокий пучок. — Просто не хочу расстраивать твои планы своими рассказами о том, что со временем утратило актуальность.
Саана протягивает Инкери ксерокопии статьи.
— Вид у тебя здесь довольно потерянный, — сообщает Саана, со злым смешком комментируя старое фото для статьи.
Тетя пожимает плечами.
— Возможно, я тогда и впрямь немного заблудилась. В то время я активно искала себя везде, где только можно, включая заграницу, — говорит она, поднимая со стула пару шерстяных носков. — Но знаешь, что именно старая Альма мне сказала? Что душа моя беспокойна и познает умиротворение лишь в земле. Сначала я подумала о могиле, однако спустя несколько лет поняла, что она говорила всего лишь о садоводстве, — смеется тетя.
— Теперь-то ты можешь рассказать мне точнее о последнем вечере Хелены? О вашей встрече, например. Как Хелена выглядела? Что было у нее на уме? Как она разговаривала с тобой? Какое впечатление в целом произвела? — Саана забрасывает тетю вопросами. Как-то все это нереально, если вдуматься: тетя была так близко, она пережила все это здесь, она виделась с Хеленой. — Это очень важно, — с нажимом произносит Саана, глядя на тетю с открытой мольбой.
