Слегка размытая светом и исцарапанная скоростью тьма летела сбоку. Никакой войны, только несущиеся в ночь люди, загнанные чужой волей в дорогие, блестящие краской и хромом железные банки.
Почти во всех селениях высокий кортеж встречали радостно, махали руками. Несмотря на ночь и живущий внутри каждого страх, в толпе было много женщин и детей. Кавказ устал от необъявленной войны, от беспредела чеченцев и «федералов», от лживости прессы и коматозной пассивности властей. Всем хотелось мира, и свои надежды они связывали с этими невесть куда спешащими машинами и прежде всего с сидящим в одной из них человеком.
— Забавно выходит, — обращаясь к Брахманинову, нарушил молчание Скураш, — казалось бы, что такое власть? Абстракция, виртуальность — ни взвесить, ни потрогать, — а что с людьми делает! Смотрите, сколько на их лицах искренней радости и надежды. Неужели так до самого Грозного будет?
— Не будэт, — поперхнувшись табачным дымом, ответил водитель. — Чэрэз пять киломэтров граница будэт. Блокпосты «фэдэралов» пойдут, аны радоваться нэ будут. Им все по фыгу, — и доверительно понизив голос, спросил: — Правду Сэкрэтар мир приэхал с Масхадовым сдэлат? Эх, нада это, очэн нада!
— И нам хотелось бы того же, — присоединился к разговору пресс-секретарь, — только ведь чеченцы не успокоятся, обратят этот мир себе на пользу, перевооружатся, а нас обвинят в трусости. Я не прав?
— Можэт, и прав, а как тогда узнаэш, будут аны жить мирно, эсли им мир на дават?
— Логично, — согласился Александр. — А что касается власти, Малюта Максимович, и ее абстрактности, так, на мой взгляд, нематериальное как раз прочнее и долговечнее сущего…
— С этим никто и не спорит. Я не о долговечности говорю, а о сути власти, ее естестве. Вообще, что это такое — власть? Ведь, по сути, ее нет, есть лишь атрибуты и признаки, а мир, сколько себя помнит, все пляшет вокруг этой фиговины. Аслан, вы что думаете по этому поводу?
— Я чэловэк малэнький, — явно польщенный вниманием, серьезно начал водитель, — но скоро вы увидытэ этот власт. У нас автомат, вот что власт! Ест автомат, ест власт! Скоро пост, там нэ спрашиваэт, там стрэляэт. Я так панимаю, власт нужэн, бэз нэе совсэм бардак, только дурак нэлзя власт дават. Зачэм Элцын Дудаэву власт давал?
Но договорить не довелось. Машины начали притормаживать и вскоре остановились. Справа от дороги в бледном тревожном свете фар кривлялись причудливыми изломами теней бетонные сооружения. Все повыпрыгивали на асфальт. Затекшие ноги с облегчением затопали по твердой земле. Марганов убежал искать своего оператора, куда-то в темень нырнул разведчик, Скураш с Брахмановым не спеша пошли к командирской машине.
Плавский курил и о чем-то негромко разговаривал с братьями Исмаиловыми. Заметив подчиненных, он с ехидством протрубил сквозь клубы дыма:
— Ну что, Фомы маловерные, еще часа полтора — и мы будем в Гудермесе, к утру туда и Масхадов со своим штабом подтянется, думаю, наше присутствие в городе будет для него приятной неожиданностью.
Скураш предпочел промолчать. Его привлекли громкие крики у бетонных блоков, перегораживающих дорогу. Разобрать что-либо из-за работающих двигателей было сложно. Он напряг слух. Метрах в двадцати кто-то отчаянно матерился, не желая уступать доводам Петра Харлампиевича. Из темноты вынырнул увешанный оружием человек и о чем-то доложил старшему из братьев.
— В чем дело, Ваха? — поинтересовался Плавский, поворачиваясь в сторону блокпоста здоровым ухом, правое после контузии в Баку четвертый год ничего не слышало.
— Да ничего особенного, маленькие недоразумения…
— Мы их сейчас уладим, — пробасил Секретарь и, не вынимая изо рта сигареты, зашагал вперед.
— Иван Павлович, — обгоняя и заслоняя собой, попытался остановить его Ваха, — давайте мы сами все уладим. Там, — он махнул в темноту, — люди напуганные, временные, а потому непредсказуемые. Разрешите, мы сами…
Следом за Секретарем потянулись и остальные.
У самодельного шлагбаума стояла небольшая группа людей. С одной стороны — Евлампов, генерал Хаустов, заместитель командующего внутренними войсками и вездесущий полковник Загорский, с другой — четыре невзрачные фигуры, обезображенные касками и тяжелыми бронежилетами.
Иван Павлович вклинился в эту группу, как таран.
— Я — генерал-полковник Плавский, Секретарь Совета национальной стабильности.
— А я — Папа Римский! Совсем одурели, счас, станет Плавский на бандитских машинах по ночам разъезжать! Вы, мужики, особенно не бузите. Таксу за проезд знаете. Неровен час обкурившиеся контрактники выползут — греха не оберешься…
— Ваше звание, — ледяным шепотом выдохнул Плавский, — должность и номер части?
— А что я? Я — младший сержант Сменкин, — залепетал привыкший к крику и явно обескураженный секретарским шипением боец и на всякий случай взялся за висевший на груди автомат.
— Ты с оружием поосторожнее, — пытаясь оттеснить Плавского, выступил вперед Евлампов. — Кто тут у вас командир?
— Я командир. Старший лейтенант Воробейчик, — глухим ватным голосом произнес один из четырех.
— А какого хрена ты до сих пор молчишь и этого долбостопа вперед выставил? Что за ерунда у вас здесь творится? Ты посмотри, во что они одеты? — Плавский начинал распаляться. — Генерал, это ваши? — обратился он к Хаустову.
— Да, товарищ Секретарь. Старший лейтенант, немедленно пропускайте машины и завтра в штаб.
— Нет, мы сейчас здесь все посмотрим. Свет у вас здесь есть?
— Дней пять как дизель полетел, — пренебрегая субординацией, доложил Сменкин, — с керосином живем и свечками.
— Товарищ генерал-полковник, я вас прошу, не надо будоражить личный состав! — протиснулся вперед старший лейтенант. — Мне, конечно, стыдно, но за последствия я не отвечаю. Контрактникам малость денег выплатили, так они почти трое суток пьянствовали, а сегодня вечером обкурились и вообще никакие. А то, что он так одет, — командир сгреб и затолкал обратно в темноту низкорослого солдатика с придурковатым лицом, одетого в какую-то немыслимую женскую вязаную кофту, — снабженцы наши виноваты. Скоро зима, а теплого обмундирования нет и патронов не хватает, их вообще за свой счет приходится покупать.
Евлампов что-то торопливо шептал в здоровое ухо Секретаря.
— Ладно, — по всей видимости, согласившись с доводами своего заместителя, пробасил Плавский, — что на ночь глядя, да еще на боевом посту, нотации читать. Завтра разберемся, — он развернулся и, чертыхаясь, пошел к машине.
Действительно, через два часа машины, благополучно миновав еще несколько блокпостов, где их встречали с подчеркнутой вежливостью, добрались до второго по значимости города Чечни.
На ночь разместились быстро. Плавский остался играть в нарды с местными бородачами, а все, за исключением охраны и Александра Брахманинова, разбрелись по отведенным для них комнатам. Несуразное строение, где московские гости обрели ночлег, тоже было выложено из красного импортного кирпича.
