В действиях нашего противника наступило очередное затишье, и мы напряженно ждали, чем оно закончится. Наверное, именно от этого мучительного ожидания и родилась у меня новая идея — очень рискованная, но, в случае удачи, вполне этот возможный риск оправдывающая. Я крутила ее несколько дней, но все никак не решалась поделиться с Гарретом, не без оснований полагая, что одобрения у него она не найдет. Наконец он сам заметил мое состояние.
— Вы как-то подозрительно ерзаете в последние дни, моя несса, — заметил он как-то вечером. Мы сидели в гостиной, я листала очередную книгу по магии, дракон, сидя за столом, разбирал какие-то документы. — С чего бы это?
— У меня есть идея, Гаррет. Хорошая идея, — начала я, заискивающе улыбаясь. — Отличная просто идея!
— Нет! — сказал Гаррет, каким-то непостижимым образом сообразив, куда ветер дует. — Можешь даже не излагать, мой ответ — нет.
— Но ты даже не выслушал! — возмутилась я.
— Моя безрассудно храбрая несса, — снисходительно усмехнулся Гаррет, — я успел достаточно хорошо изучить твою неугомонную натуру, и мне совершенно очевидно, что тебя с перепугу посетил какой-нибудь самоубийственный план типа разговора с духом Шша или, упаси бог, ловли этого нашего безумного некроманта на живца в твоем лице. О, ты покраснела, я угадал. Так вот, мой ответ на все эти авантюры — нет!
— Послушай, Гаррет, я знаю, что это звучит безумно, но ты только послушай, что я придумала!
— Нет! — Голос дракона был ледяным. — Что, скажите, моя несса, вам непонятно в этом коротком слове?
— Послушай же! — Я взгромоздилась на стол, чтобы не задирать голову, глядя ему в глаза. — Наша проблема не в том, что мы ничего не знаем про Алекса и его планы. Наша проблема в том, что мы позволяем ему вести эту партию. Мы неизменно обороняемся, всегда догоняем, понимаешь? У нас нет свободы маневра, а чтобы ее получить, нужно взять инициативу в свои руки.
— Если, чтобы взять в свои руки инициативу, мне нужно отдать в руки убийцы-извращенца самое драгоценное, что только есть в моей жизни, мне такая инициатива не нужна! — сердито отрезал дракон. — И вообще, — протянул он, выразительно заглядывая в вырез моей рубашки, — столь прелестные нессы в таком нежном возрасте должны бы думать не только о кровавых преступлениях и преступниках.
— Гаррет! — От его взгляда с промельком оранжевых искорок у меня моментально сбилось дыхание, но я не собиралась сдаваться так просто. — Дай мне договорить!
— Да, душа моя, — невинно ответил он, накрывая ладонью мою правую грудь.
Пришлось его пнуть довольно чувствительно. Пока он со сдавленными ругательствами прыгал по комнате, ухватившись за… нет, всего лишь за бедро, я добрая… я успела бодро изложить ему основные тезисы моей идеи. Чем подробнее я излагала, тем более гениальной она мне казалась.
— Нет! — Дракон, растерев ушибленное бедро, подошел ко мне вплотную, явно намереваясь повторить свой подлый прием по отвлечению. Он просто раньше толком не видел меня в работе — идея в моей голове стремительно обрастала подробностями реализации, мне нужно было немедленно ее обсудить. Даже неотразимое обаяние дракона не могло перешибить маховик раскручивающихся в моей голове мыслей.
— Гаррет, сколько можно гоняться за ветром? Чего мы ждем? Следующих смертей?
— Нет! Это слишком рискованно. Уверен, твоя идея с магической блокадой молодых драконов сработает, и мы сможем оставить молодежь в горах.
— Это потребует уйму времени. А он придумает что-то другое. Я знаю Алекса, он не отступится! Мне кажется, он не стал меня искать только потому, что решил, будто я погибла. И вообще, ты — мой алайя, где твое доверие, вера в мои силы, твоя поддержка, черт возьми? — возмутилась я. — Не будешь помогать — придумаю план, не требующий твоего участия.
— Это его проняло. Гаррет испуганно заглянул мне в глаза.
— Ты пошутила, Сашша? Демиурги! — Он изо всех сил ударил кулаком по столу. — Ну почему, почему все так нелепо складывается в моей жизни? Почему я не могу просто катать свою нессу на озеро, учить ее нормальной магии, с бабочками и цветами, говорить с ней о любви и звездах, таскать на эльфийские балы, показывать ей самые прекрасные уголки этого мира? Почему не могу спокойно отправить детей путешествовать? Какого гоблина в период, который должен стать самым прекрасным воспоминанием о совместной жизни, мы говорим об извращенцах, возимся в кровавых ошметках, а моя нежная несса хочет, чтобы я собственноручно упаковал ее в белое платьице и отдал в руки чудовищу… которое пожирает нежных несс на завтрак, обед и ужин! О Демиурги, что все это время я делал не так?
— Кстати, Гаррет, — оживилась я, — а если драконы так близки к Демиургам, может, их привлечь? Ну хороший же мир пропадает!
Не то чтобы я сильно уповала на божественную помощь, но очень уж возмущенная драконья тирада напомнила мне классическое «За что, о боже мой?»[3].
— Как там, на Земле, говорят: «На Бога надейся, а сам не плошай»? — хмуро ответил Гаррет. — Если они и вмешиваются, то совсем не оттого, что их кто-то попросил.
— А они действительно вмешиваются? — изумилась я. — Этас говорил, но я решила, что это миф.
— В том, что говорил Этас, — наверняка. А вообще — да, есть множество достоверно установленных случаев. Но совершенно непонятно, почему именно в этом случае они вмешались, почему не сделали этого раньше, и вообще, рассчитывать на их помощь не приходится. Иди ко мне, мой воинственный воробей! — Гаррет подхватил меня и уселся в кресло, я опять оказалась у него на коленях. — Будем обсуждать твой великий план, а то и правда рванешь в одиночку воевать. Второй такой воительницы мне не пережить. — Он заглянул мне в глаза. — Может, ты и правда реинкарнация блистательной Шша?
Я протестующе брыкнулась.
— Шучу, шучу, — засмеялся Гаррет, — но кое в чем вы очень похожи.
— Ну, в общем, слушай. Наш главный козырь, это то, что я — это я. Кстати? а вот Шша он, возможно, знал. — Я подозрительно уставилась на Гаррета. — Надо выделить в отдельный список подозрительных драконов, с которыми она имела дело. Потому что она единственная, кто не подходит под портрет его типичной жертвы, и не могла же она случайно оказаться в том странном месте, где ее убили.
— Эту версию мы отрабатывали сразу после ее смерти, но я подниму материалы еще раз, — пообещал Гаррет, — с учетом новых обстоятельств. Сам я ничего такого не помню, но она почти пятьсот лет жила одна, и очень бурно, насколько мне известно. Список получится длинный.
— В общем, эта новость — единственное, что у нас есть, чтобы вывести его из равновесия и заставить поменять свои планы. Он всегда ненавидел, когда кто-то трогал его… вещи. — Кулаки Гаррета рефлекторно сжались, но он ничего не сказал. — Принцип организации самый простой, это будет что-то типа мышеловки, а я буду зубастым сыром.
— Нет! — Гаррет застонал.
