углом.
А может быть, отец думает о корпорации «Монро», о том, что с ней станет, когда он будет гнить в тюремной камере. Я не знаю, что с ней будет. Может быть, ее ликвидируют, чтобы расплатиться по всем искам, которые будут предъявлены ему в ближайшем будущем. Но мне все равно.
Мне не нужны его грязные деньги.
За них не купишь ничего из того, что меня интересует — любовь, счастье, истинное удовлетворение, душевный покой.
Эти вещи бесценны.
Мэри Бет сделала правильный выбор, выйдя замуж по любви, а не за деньги.
— Тебе есть что сказать или ты хочешь, чтобы я продолжал? — спрашиваю я.
— Тебе нужно быть очень осторожным, Август, — говорит отец.
— Это угроза?
— Очевидно, ты знаешь, на что я способен. Ты видел доказательства. Будь осторожен. Ты мой сын, но, в конце концов, мужчина должен заботиться о себе.
— Тебе никогда не бывает плохо? Из-за всех тех жизней, которые ты разрушил? Из-за всех тех жизней, которые ты отнял?
— Плохие вещи случаются только с плохими людьми, Август, — прищелкивает языком отец.
Я всегда знал, что мой отец не такой, как все, но теперь я точно знаю, кто он: нарцисс с манией величия и комплексом Бога.
— Так помоги мне, Август, если ты меня уничтожишь, я уничтожу тебя вместе с собой, — говорит отец. — Не лезь ко мне, и тогда весь мир будет есть с твоей ладони. Выбор за тобой.
— Как ты мог так поступить с собственной женой и дочерью?
В любую минуту сюда ворвется полиция. Возможно, это последний шанс задать вопрос, который не дает мне покоя последние несколько недель.
— Твоя мать собиралась уйти от меня, — говорит отец, пожимая плечами. — Я настоятельно советовал ей не делать этого, говорил, что это небезопасно. Она не послушала. Если у тебя есть хоть капля разума в твоем толстом черепе, ты поступишь так же.
— Значит, ты и меня убьешь?
— Я сделаю то, что должен сделать.
— Хорошо, — я направляюсь в зал. — Думаю, я услышал достаточно.
Через секунду двери главного входа распахиваются, хлопая о стены, и фойе заполняется офицерами в форме. Я направляю их к кабинету, а сам стою в стороне, сливаясь с темной мебелью, и наблюдаю, как на него надевают наручники.
На выходе отец бросает на меня самодовольный взгляд и идет с уверенностью человека, у которого целая команда адвокатов на быстром наборе. Но даже лучшие из лучших не смогут вытащить его из этого.
У нас есть чертова гора улик на него.
Как только они уходят, я звоню дяде Роду и делюсь хорошей новостью. Затем отправляю сообщение Сорену, сообщая ему, что отца арестовали, чтобы он узнал об этом от меня до того, как увидит по телевизору. Я не оказываю Гэннону такой же любезности — он и так скоро узнает об этом от одного из своих приспешников в корпорации. Я также не ставлю в известность Кассандру. Во-первых, я не знаю, где она. А во-вторых, она меня не касается.
Я залезаю в отцовский шкаф и набираю код от его сейфа, который он сказал мне однажды, несколько лет назад, когда был пьян. Удивительно, но он до сих пор подходит. Дверца пищит и открывается. Я перебираю часы, драгоценности и наличку, пока не нахожу обручальное кольцо с бриллиантом моей матери, и кладу его в карман.
Когда-нибудь, когда придет время, я сделаю из этого камня новое украшение для Шеридан.
Я закрываю сейф и спускаюсь вниз, беру ключи со стойки и направляюсь к машине. Пятнадцать минут спустя я въезжаю на подъездную дорожку к дому Роуз, направляюсь к парадному входу, и мое сердце подскакивает к горлу.
Машина Шеридан здесь.
И машина ее родителей тоже.
Я звоню в дверь, прочищаю горло и жду.
Секунду спустя за входной дверью стоит высокий худощавый мужчина.
Он выходит на крыльцо.
— Чем могу помочь?
— Да, здравствуйте. Я Август Монро, — говорю я. — И я глубоко влюблен в вашу дочь.
— Рич? Кто там? — раздается изнутри женский голос. Мгновение спустя она выходит из-за его спины.
— Август Монро, мэм. Приятно наконец-то познакомиться с вами, — протягиваю руку.
— Он пришел сказать нам, что влюблен в Шеридан, — говорит ей Рич. Я недостаточно их знаю, чтобы прочитать выражения их лиц или истолковать взгляды, которыми они обмениваются.
— Я также хотел бы, чтобы вы знали, что мой отец в настоящее время арестован за убийство Синтии Роуз и Элизабет Монро, — добавляю я.
Мэри Бет прижимается к мужу, у нее отвисает челюсть.
Рич стоит, не мигая, не шевелясь.
— От имени фамилии Монро я хотел бы принести извинения за все трудности, которые выпали на долю вашей семьи в результате действий моего отца. Мы сейчас занимаемся созданием счета для выплаты компенсации жертвам, и я буду рад направить вас к нашему адвокату для получения дополнительной информации.
— Мама? — раздается ангельский голосок Шеридан позади них, когда она выходит на улицу, босиком, с раскрасневшимися щеками и растрепанными волосами, как будто она только что проснулась. Как всегда, чертовски очаровательна. — Август… что происходит?
— Здесь холодно, — говорит Мэри Бет. — Почему бы нам всем не пойти в дом и не поговорить еще немного?
Большие голубые глаза Шеридан расширяются, как будто она не ожидала этого жеста.
— Если вы не возражаете, я бы хотел побыть несколько минут наедине с Шеридан, — говорю я.
Ее отец колеблется, изучая меня, прежде чем кивнуть.
— Хорошо.
Я следую за Шеридан в ее комнату, закрывая за нами дверь.
— Август, что происходит? Последние две недели… — говорит она, пока я не накрываю ее рот своим.
И тогда я рассказываю ей все.
Все до последней чертовой детали.
Я рассказываю Шеридан об одержимости моего отца ее матерью, о шагах, которые он предпринял, чтобы подставить ее отца в убийстве Синтии. Я рассказываю ей о «несчастном случае» с моей матерью и каждой жизни, которую он
