к Пенни и благодарностью этому дому, а безусловная любовь, которую дарила ей Пенни, была практически осязаема. Кэти описывала их приключения, и даже поиски бутылок и банок оказывались интересными и веселыми. Она описывала ужины с друзьями Пенни, свои любимые блюда и даже понравившиеся рецепты. От одного отрывка у меня перехватило дыхание.
На следующей неделе собираемся на пляж. У Пенни есть друг, он владеет небольшим домом отдыха, и она заключила с ним сделку. Мы каждый день будем убирать коттеджи, а взамен поживем там неделю бесплатно! Вдвоем мы быстро управимся с уборкой, и у меня будет оставаться полдня, чтобы поиграть! Я так рада! Я не была на пляже с тех пор, как погибли родители. Не могу поверить, что она сделала это для меня!
Мое сердце забилось чаще. Скорее всего, это тот самый дом отдыха! Пенни упоминала о коттеджах, и там были их фотографии с пляжа. Я продолжил читать.
Наш коттедж такой красивый! Ярко-голубой, с белыми ставнями и стоит в самом конце линии. Я днем и ночью слышу шум воды! Коттеджей всего шесть, и, поскольку на дворе май, они заполнены только наполовину, так что мы с Пенни каждый день завершаем уборку к полудню, а остальное время исследуем окрестности. Мне здесь нравится!
Через несколько дней стояла еще одна запись:
Я не хочу домой, но Пенни сказала, что мы можем вернуться сюда в сентябре. Скотт даже пообещал ей тот же самый коттедж. У нас будет еще одна неделя, которую я с нетерпением жду! Мне так повезло – это лучший подарок на день рождения!
От этих слов на мои глаза навернулись слезы. Рабочий отпуск. Это все, что они могли себе позволить. Точно так же они могли позволить себе обедать вне дома только благодаря щедрости друзей, и все же она чувствовала себя счастливой. Я подумал о своей жизни, полной излишеств. Я мог иметь все, что хотел; даже в детстве мне не отказывали ни в чем материальном. Тем не менее, я никогда не чувствовал удовлетворения, потому что они никогда не давали мне того, в чем я больше всего нуждался.
Любовь.
Пенни щедро одарила Кэтрин любовью. Любовь делала каждую их совместную поездку особенной, даже если ей приходилось в течение недели побыть домработницей.
Я принялся быстрее перелистывать страницы, выискивая данные о расположении дома отдыха, и ближе к концу второй тетради я наткнулся на то, что искал. Среди набросков Кэти была арка с названием Приморский курорт Скотта. Я схватил телефон и полез в Интернет.
И я ее нашел – ту же арку, что и на эскизе Кэти. Карта подсказывала, что до нее два часа езды. На другой фотографии был изображен ряд маленьких коттеджей, крайний из которых был бы с трудом различим, если бы не ярко-голубой цвет.
Я снова заглянул в дневник. Под эскизом были слова:
Мой любимый райский уголок на земле.
Почувствовав облегчение, я закрыл глаза. Я нашел свою жену.
29
Кэтрин
Тихий шелест разбивающихся о берег волн действовал на меня успокаивающе. Я опустила подбородок на колени и попробовала раствориться в красоте пляжа. В полете чаек над головой, в непрестанной смене приливов и отливов и в полном покое.
Вот только я спокойной не была. Я чувствовала себя потерянной, растерзанной. Я была благодарна судьбе за то, что Пенни больше не барахталась в бесконечном кошмаре забывчивости, но я ужасно по ней скучала. Скучала по ее голосу, смеху, по тому, как она нежно касалась моей щеки или целовала в лоб, как щипала меня за нос и в редкие моменты ясности делилась своей мудростью.
Будь она здесь, я бы с ней поговорила, рассказала бы, что я чувствую, и она бы мне все объяснила. Она бы подсказала, как поступить.
Я была влюблена в своего мужа, человека, который меня не любил. В мужчину, который считал, что любовь делает нас слабыми и который не любил себя. Он никогда не сумеет увидеть свои положительные черты – те, которые он спрятал глубоко внутри, чтобы больше никогда не пострадать.
Он сильно изменился с того рокового дня, когда попросил меня сыграть роль его невесты. Он стал постепенно раскрываться, и я разглядела в нем его более мягкую, заботливую сторону. Последние из оставшихся в нем барьеров сломала Пенни. Она напомнила ему о том времени, когда он чувствовал любовь другого человека. Грэм Гэвин научил его сотрудничать с людьми, вместо того чтобы бесконечно соревноваться. Он доказал ему, что есть и хорошие люди, и он может быть частью позитивно заряженной группы. Жена и дети Грэма показали Ричарду другую версию семьи, показали, какой она может быть – сплоченной, дающей поддержку и заботу, а не пренебрежение и боль.
Мне хотелось думать, что я как-то повлияла на его изменения. Что каким-то образом я показала ему, что любовь возможна. Не обязательно со мной. Я лишь показала ему, что он способен дарить и принимать любовь. Однако он продолжал считать, что ему это не под силу.
Я не знаю точно, в какой момент я в него влюбилась. Возможно, семя было посажено в день нашей свадьбы, и оно прорастало каждый раз, когда он переставал язвить и обижать. Каждая искренняя улыбка подпитывала это чувство, делая его сильнее. Каждый добрый поступок по отношению к Пенни, к кому-то из Гэвинов или ко мне поддерживал зарождающееся чувство, пока оно не овладело мной до такой степени, что я осознала: теперь оно со мной навсегда.
В тот день, когда к нам приехала Дженна, я поняла, что люблю его. Головная боль, которая мучила его весь день, сделала его необычайно уязвимым. Он не только позволял мне заботиться о себе, но, казалось, получал от этого удовольствие. Он продолжал меня поддразнивать, но это звучало мило и забавно, а иногда даже нежно. Когда он лег спать, то показал себя с другой стороны. Его голос тихо гудел в темноте, когда он меня утешал, а его извинения звучали искренне, когда он просил прощения за то, как обращался со мной в прошлом. Но простила я его за несколько дней, а может быть, даже недель, до того, как он об этом попросил. Затем он притянул меня к себе, и я почувствовала себя в безопасности – впервые с тех пор, как умерли мои родители. Довольная, я заснула в его теплых объятиях.
На следующее утро я открыла для себя
