почему это лучше. Надеюсь, что этим летом ты доберешься до Лондона. Мне будет очень приятно снова с тобой увидеться. Всего наилучшего, Томас.
P.S. Я работаю уже над третьей скрипкой и совершенно от этого счастлив. Те две, что я до этого сделал, в руках прекрасных музыкантов. Похоже, что я все-таки получу полный патент Паржика. Один музыковед из Нови-Сада напал на его след и работает над его опубликованием. Я буду ему премного благодарен. Спасибо и тебе. Считай, что ты все это заслужил. Т.
Чего только не было в Тессиной книге, даже заметка о разговоре со скорняком на рынке, с доктором Апатовичем, семьей Волни, с врачом в Венгрии. Было там множество шуток Летича, зарисовок, портретов людей, с которыми она встречалась. Некоторые были лишь обозначены, некоторые незавершенные, но все были интересные, а для Дошена в тот момент почти потрясающие.
Когда он прочитал третью главу, называвшуюся «Дом ароматов», из его глаз полились слезы. Это было описание их первого визита к дому Волни, ночью, после ужина в кафе «Чокот», когда они и сами еще недостаточно знали друг друга, а о доме и его обитателях им были известны только самые поверхностные факты. «Убежище — первое слово, которое приходит в голову, когда останавливаешься напротив этого смиренного, пожилого, но хорошо сохранившегося дома. Тотчас захочется поспешить внутрь, как мы спешим в укрытие от внезапного ливня …» Ему было тяжело читать дальше, но он и остановиться не мог, так люди любят призывать лицо дорогого умершего человека, хоть это причиняет им боль. Кадык его ходил вверх-вниз, он не мог с ним совладать.
Он читал вслух своей жене отрывки, а затем пересказал ей, как на самом деле все это выглядело той ночью.
Томас остановил машину перед домом, который я ему показал, но поскольку его скрывала довольно густая темнота, потому что уличный фонарь заслоняла крона какого-то дерева, он вынужден был немного сдать назад и найти положение, из которого его можно было осветить фарами, но так, чтобы они не били прямо в окна. Тесса вышла первой, за ней и мы. Томас тут же перешел на другую сторону и рассматривал дом немного издали, а Тесса попыталась пройти перед ним, заглядывая в окна. Внезапно нас со злобным писком буквально окутали тучи комаров. Привлеченные светом, они накинулись на нас, Тесса била себя по рукам, лицу, шее, плечам, ногам, но ей не удавалось отбиться. Я первый запрыгнул в машину, а сразу же вслед за мной и она, удирая от остервенелых насекомых. Ух, это не комары, а истребители, сказала она, расчесывая левую руку. Кусают, как гиены. Всю меня сожрали. Подоспел и Томас. Поскольку он стоял в темноте, его немного пощадили, но на подходе к машине все-таки покусали. Пока он разворачивался, Тесса смотрела на фасад. Очень красивый дом, сказала она, жалко, что я не успела его лучше рассмотреть снаружи. Он производит впечатление такой стабильности, но не надменно и отталкивающе, а по-дружески, как какое-то теплое убежище. Машина уже скользила к выезду из города.
А посмотри, Тери, что она после сделала из этих нескольких минут, — зачитывал он жене отдельные абзацы из текста.
Это описание дома Волни он воспринял еще и как небольшое литературное открытие. Лучше, чем многие теоретические исследования, которых он на пути к научным званиям прочитал целую небольшую библиотеку, этот очерк для него непосредственно раскрыл соотношение между жизненным проявлением какого-либо факта и его литературной формой. Ему уже давно было понятно, что из литературного произведения вычитывают, не как все было на самом деле, а как представлено, но все же он часто ловил себя на том, что с большим удовольствием читает те произведения, в которых распознает больше данных. Теперь же, в этом небольшом описании, он точно увидел, где и как стирается граница между действительным и кажущимся. Перед ним был живой пример. В собственном опыте и воспоминаниях реальное событие, а в книге — литературное изображение. Насколько для него этот второстепенный случай и тогда, когда он произошел, и сейчас, когда он его вспомнил, выглядел незначительно, настолько он не мог сопротивляться литературной версии Тессы.
Ты понимаешь, чему я удивляюсь, Тери, настаивал он, следуя за своей женой по кухне. Она пыталась участвовать в разговоре, но ей это плохо удавалось. Она была занята приготовлением какого-то польского блюда из капусты, так как они ждали к ужину пана Тадеуша Ружевича, известного драматурга и поэта, ее земляка, бывшего гостем их Центра славистики во время зимнего семестра.
Вот, послушай, это должно тебе понравиться, завладел ее вниманием Милан: «Мама, — позовешь, и голос твой постепенно стихает в некой потаенной боязни, что этот легкий аромат исчезнет. В болезненном желании провести здесь, на этом самом месте всю свою жизнь, тихо снова ее позовешь: мама, мама…» Что скажешь, что тебе это напоминает, спросил он жену. Тереза Висловски-Дошен взглянула на него в панике и смущении. Она и текст-то, как следует, не расслышала, и опять же, боялась ему в этом признаться. Открыла было рот, чтобы как-нибудь оправдаться, но ее прервал звонок в дверь. Пришел пан Тадеуш.
Примечания
1
Астра садовая — Здесь и далее прим. перев.
2
Мастер, изготавливающий струнные инструменты.
3
Одомашненной.
4
В будущем (лат).
5
Терджиман — переводчик, посредник между турками и покоренными народами.
6
Leather — кожа (англ.).
7
Болезнь Бюргера, заболевание кровеносных сосудов, считается, что чаще болеют курильщики-мужчины.
8
Город в северо-западной Венгрии.
9
О Байрон! Песней сладостной печали
Ты к нежности склоняешь все вокруг,
Как будто с арфы, потрясенной вдруг
Сочувствием, рыданья в прах упали…
Перевод В. Левика.
10
Лещ (англ.).
11
История природных элементов, Буда (лат.).
12
Ныне г. Србобран, речь идет об участии в Венгерской революции 1848–1849 гг.
13
У православных сербов день святого покровителя семьи.
14
Стефан Петрович Кничанин (1807–1855) — сербский генерал,
