прийти сюда. Ты поняла? Кивни если поняла. — Вита кивнула. — Вот и умница.
Время в ожидании чудовища тянулось серой вечностью. На улице начало смеркаться и все мы застыли в ожидании. Вита и двое братьев притаились в подвале, девочка сидела в обрисованном солью круге, а монахи держали наготове заточённые осиновые колья. В спальне засели семеро наших честных братьев, вооружённые заострёнными палками осины и распятиями. Четырнадцать братьев караулили снаружи — монстр не должен уйти! За столом на кухне, перед входной дверью, имитируя поздний ужин, сидели мы трое — Его Высокопреподобие в роли отца семейства, честной брат Итер в мирской одежде в роли сына отца семейства и моего старшего брата и я. Перед нами налиты миски с супом, к которому никто из нас не притрагивался, в кружках — святая вода.
За окном солнце кровавыми всполохами закатывалось за горизонт. Сердце начало биться чаще. Вот он. Момент. Момент, к которому я шёл всю сознательную жизнь. Прошлую жизнь. Возможность убить чудовище. На лице брата Итера читалось напряжение, а вот настоятель, напротив, был расслаблен как будто мы собирались не сразится с монстром, а готовились к вечернему богослужению. Братья на улице, в спальне и подвале должно быть тоже волновались, но все они преисполнены решимости и готовы положить жизнь за богоугодное дело, в этом я был уверен.
Раздался стук в дверь.
Началось.
— Кто там? — Произнёс настоятель будничным голосом.
Я невольно позавидовал самообладанию Его Высокопреподобия.
— Впустите изголодавшегося путника, добрые люди, — раздался из-за двери до боли знакомый голос — голос, который я не слышал тридцать пять лет, но не смогу забыть вовек.
Настоятель поднялся со своего места и прошёл к двери. Неспешно снял щеколду и отворил дверь.
— Ну заходи, добрый путник, раздели с нами трапезу.
Трапезу! Миряне так не говорят. Но монстр колебался не из-за этого. В чём дело? Почему он не заходит? Почуял неладное или… Он не может войти! Настоятель здесь не живёт, это не его дом! Здесь живу я.
— Проходи, путник, — произнёс я, подивившись спокойствию, с которым звучал собственный голос.
Чудовище вошло в дом. Ловушка сработала.
Темноволосый, высокий, весь в чёрном. Оживший детский страх. Рукой я нащупал заострённое осиновое древко, прикреплённое к нижней части столешницы.
— Сын, налей нашему гостю угощение, — обратился настоятель к брату Итеру.
— Да, отец, — ответил честной брат и направился к бидону со святой водой.
Я остался сидеть за столом и поймал себя на мысли, что сверлю монстра взглядом.
— Откуда путь держите? — Начал непринуждённую беседу настоятель, обхватив рукой свою кружку со святой водой.
Монстр посмотрел на меня своими хищными зелёными глазами. Заострённые скулы на худом лице с тоненькой полоской губ придавали ему какую-то особую кровожадность. Но что меня больше всего удивило, так то, что он не узнавал меня!
— А почему я должен узнать тебя? — Вдруг спросило чудовище.
Я обомлел. Вот чего мы все не предусмотрели: оно читало мысли. А раз оно знало о чём мы думаем, то могло и предвидеть наш следующий шаг.
— И кстати, что меня удивило, — продолжил вурдалак с видом и тоном голоса, будто вело светскую беседу, — так это то, что дикий страх обуревает лишь одного из вас, — он покосился на брата Итера, а потом резко наклонился ко мне. — Esne aegra, puella?9
Одновременно с настоятелем мы плеснули в морду чудовища наши чаши со святой водой. Раздался истошный нечеловеческий вой из горла носферату, от поражённых участков его плоти пошёл пар и дом наполнился запахом палёной кожи. Монстр вскочил на ноги, но тут брат Итер вылил на кровопийцу бидон со святой водой. Чудовище повалилось на пол и затряслось в судорогах. Нечестивый горел. Горел от святой воды.
— Рӕстӕг ӕрцыд!10 — Воскликнул настоятель.
Тут же из спальни и с улицы к нам вбежали братья, вооружённые кольями.
Завидев новую опасность нечестивый перестал корчиться на полу и ринулся на монахов, разом, повалив семерых. Однако было видно, что стоило это ему неимоверных усилий и следующую атаку он уже не сможет отразить. И монстр тоже это понимал. Вместо того, чтобы бороться с нами он метнулся в окно. В то самое окно, которое в той прошлой жизни, помогло мне спастись от него же. Теперь оно сослужило аналогичную службу чудовищу.
Нет! Он не уйдёт! На мгновение, обезумев от досады, я схватил осиновый кол, прикреплённый к столешнице, и собрался было кинуться вслед за чудовищем, но мои ноги вдруг обхватили детские пальчики.
— Не ходи, не ходи! — Хныкала Вита, повиснув на мне всей своей тушкой.
— Пусти! — Крикнул я.
— Не ходи, останься со мной! — Упиралась девочка.
— Пусти!
— Не ходи, не бросай меня!
Мои шансы один на один с чудовищем особенно в детском теле были катастрофически ничтожны. Если бы Вита не остановила меня, то… В общем я остался с ней и, наверно, благодаря ей на этот раз избрал путь мирской жизни.
Однако попыток найти и уничтожить монстра я никогда не оставлял. В тот день я поклялся себе в этом. Его Высокопреподобие подарил мне скреплённую бумагу в кожаной обложке. В ней я решил записывать все упоминания о монстре.
Я надрезал ладонь, обмакнул перо в собственную кровь и сделал первую запись: «Клянусь бессмертною душой не иметь покоя доколе не будет изничтожен проклятый вурдалак, что безвременно лишил меня семьи».
Глава 13. Схватка с сумраком
Восьмое июля, 1777 г. от Р.Х., Виена
Алина
— … я старался вести себя также, как и в первой жизни, меняя только то, что жизненно важно, — закончил своё повествование Донсон Брауниг.
По мере его рассказа лицо Грэга Тилли всё смурнело.
— Но раз тебе выпал второй шанс, и ты спас свою семью, почему не попытался спасти мою жену?! — С болью в голосе воскликнул здравник.
— Я пытался, мой друг, — проговорил Брауниг. — Я с братьями и с двенадцатью крепкими мужчинами выехали в Сторнул и должны мы были туда прибыть за два дня до трагического события. Но пути Господни неисповедимы. В дороге все мы как один слегли с лихорадкой, которая длилась ровно два дня. Ни одна известная лихорадка не заканчивается в одно и то же время, минуту в минуту у всех и без последствий. Через два дня мы очнулись. Резко, сразу все и помчались к тебе, но было уже поздно. Монстр убил несчастную, а я сделал, то что сделал — рассказал тебе о носферату, научил как противостоять чудовищу, как приглашать, не приглашая. Мы подружились. Всё произошло
