в посмертии, и кто-то стучит, пытаясь меня вернуть, а я не хочу, потому что мне хорошо. Но стук не стихал.
Постепенно я понял, что не умер, а всего лишь уснул — как пришел с тренировки, прилег на минутку, так меня и срубило. Хорошо хоть, что в спорткомплексе душ принял.
— Саша, — встревоженно воскликнул женский голос, — у тебя все хорошо? Саша! — В дверь затарабанили настойчивее.
Я попытался встать и мысленно застонал: тело было непослушным, будто ватным, а это значит, завтра будет болеть каждая мышца, и моя походка станет, как у робота Вертера. А послезавтра вообще начнется ад. В идеале бы в баньку или на массаж… но в кармане осталось сорок рублей — вчера после тренировки зашел в магазин и столько же потратил на яйца, колбасу и сушеные финики.
Снова начал беспокоить денежный вопрос. Работать уборщиком — дело, конечно, нужное для общества, но не для того мне вторую жизнь подарили. Вопрос надо решить быстро и кардинально, чтобы был запас — на еду, одежду, экипировку, и ничего не отвлекало от воплощения планов.
Поискать клады? Не мой вариант точно. Пойти в подпольные бои? Достоевский обещал десять тысяч за выигрыш и тысячу просто за выход на ринг, но к нему обращаться не хотелось, да и закрыта туда дорога после той истории с ворами. И вообще, влипать в эти, скорее всего, полукриминальные «беспредельные» бои в моем положении — ход глупый. Замажешься — потом не отмоешься. Да и покалечить могут.
Интересно, а какие призы на турнире в честь Горского? Нужно будет уточнить.
Мысли промелькнули, пока я шел к двери, а когда отпер ее и выглянул в коридор, увидел удаляющуюся Настю. Девушка обернулась, и на лице у нее отразились два чувства: радость и обида. Я остановил взгляд на огромной тарелке в ее руках, и рот наполнился слюной. Юный организм хотел питаться, и плевал он на нормы приличия. Питаться? Жрать! Жрать он хотел!
Хотелось крикнуть: «Настенька! Родная! Спасительница ты моя!» Но я сказал лишь:
— Настенька…
Видимо, столько тепла было в моем голосе, что девушка, которая хотела то ли обидеться, то ли обрадоваться, выбрала второе и впорхнула в мою комнату. Я ощущал себя некормленым бассетом, свесившим слюни до пола и следящим за каждым движением кормильца. Вот вожделенная тарелка в нежных ручках, вот она движется, движется… Оп! И она на моем столе, Настя медленно снимает крышку… Макароны по-флотски! Господи! Это же пища богов! Огромная тарелка!
— Голодный? — предположила девушка.
Я подошел и обнял ее, поцеловал в рыжую кудрявую макушку.
— Ты мне жизнь спасла! Сначала была работа, потом тренировка. Тренер — зверюга, видела бы ты его. Умотался — жуть! Упал — и все.
Сам не заметив как, я взял вилку и принялся налегать на еду, а Настя села на кровать и умилялась тому, как ее мужчина ест. То есть она, наверное, так думала, что ее, а я… Я играть в романтику в ближайшие годы не собирался — нечего отвлекаться.
— Устал? — поинтересовалась она.
С набитым ртом я не стал ей отвечать, лишь кивнул.
— А на работу кем устроился? — поинтересовалась девушка, поджав ногу.
— В «Динамо», — ответил я, не углубляясь в детали. Выдержал паузу и добавил: — Уборщиком.
Вот тебе, Настена, и тест. Назвав свою должность, я внимательно изучал ее лицо. Девчонка играть не научилась, и разочарования скрыть не смогла:
— Уборщиком?
— А что такого? Кто-то же должен убираться, да?
— Ну, да, наверное… Просто я думала… Ну не знаю. — Она смутилась, потупила взгляд. — Уборщиком… — Она подняла голову, ее лицо просветлело: — Это же ненадолго, да? Временно?
— Временно, — признал я, решив больше не издеваться на девушкой. — Да и сама подумай, кому я нужен? Без нормального образования, без опыта. Трудовой стаж надо наработать сначала.
— Да я понимаю, Саша, ты не думай. Просто мне казалось, что раз ты с Джабаровой общаешься, то она тебе получше местечко найдет. Ладно, не бери в голову… — Она задумалась, потом спросила: — А что за тренировки у тебя?
— Боевое самбо, — ответил я и зевнул так, что чуть не свихнул челюсть.
— Ух ты! А знаешь, что через два дня областной турнир в честь дня рождения товарища Горского? У нас все девчонки хотят туда попасть, только это сложно. Билетов не достать!
— Да ладно? И что такого в этом турнире? — Я вскинул бровь. — Тебе нравится смотреть, как мужчины бьют друг друга?
Настя закатила глаза и выдохнула:
— Ты прям как моя бабушка. — Она скорчила рожицу и сказала трескучим голосом: — «Настя, ну ты же де-евочка!» И потом, почему мужчины? Не только они, и девчонки тоже будут участвовать. Но дело не в драках, а в том, кто будет среди зрителей. Саш, ты не понимаешь что ли, что для таких, как мы, такое мероприятие — шанс познакомиться с кем-то из больших Семей? Там же Шуйские будут, а где они, обязательно появятся и все остальные!
— Вот это да, — равнодушно сказал я и опять зевнул.
Зевота — вещь заразная. Помню, в одиннадцатом классе, возвращаясь с подготовительных курсов поздно, мы с приятелем в троллейбусе занимали сиденье на задней площадке и демонстративно зевали в толпу. И десяти минут не проходило, как все начинали разевать рты, а мы покатывались со смеху.
Так и сейчас мы с Настей открывали рты, как вынутые из воды рыбины. Тело насытилось, требовало сна и совсем немного — женского тепла. Руки сами потянулись к Насте, но она вывернулась и замерла посреди комнаты.
— Ты прости, если я тебя чем обидел, — сказал я, усаживаясь на кровать и приваливаясь к спинке. — Ты не дала мне умереть от голодной смерти, и теперь моя жизнь по праву принадлежит тебе. Чего хочешь — проси.
Немного помявшись, она сказала, блеснув глазищами:
— Хочу попасть на турнир! Раз ты теперь в «Динамо» работаешь, тебе просто обязаны выдать билетик. Попроси два и пойдем вдвоем!
О, знала бы она, в качестве кого я туда пойду! Вот Настя удивится, наверное, когда увидит меня на ринге. Но если заикнуться об этом, о сне можно забыть… Зато, уверен, после такой новости затащить Настю в постель станет проще простого, вот только нужно ли мне это? Она уже ужины носит,
