я здесь, - пальцы скользили по шерсти. И леопарды толкались, спеша подставить свою спину, они даже скалились друг на друга, но рычать не смели. – И ты пришел поэтому.
- В том числе.
- Говори, - теперь исчезли и растерянность, и испуг, а из черных глаз глянуло нечто такое, что заставило Верховного согнуться. И лишь силой воли он удержался, чтобы не распластаться пред Дарительницей жизни.
- Я стар, - произнес он. – И болен. Я давно готовился уйти. И ушел бы уже, если бы не все вот это. Но моего ухода ждали. И ждут. Я собирался передать дела, однако не находил того, кто их примет. Надеялся на Нинуса…
Императрица чуть нахмурилась.
- Он давно был подле, - поспешил добавить Верховный. – И никогда не заставил усомниться в верности. Храм - это не только место, где служат богам. Кто-то ищет их милости, кто-то предпочитает жить сегодняшним днем.
Странно говорить о таком с ребенком.
- Значит, я его действительно не выдумала.
- Нет, - он покачал головой. – Нинус отправился искать твою сестру. И полагаю, нашел. А еще то, что ты видишь, происходит на самом деле.
И это весьма, весьма важно.
Императрица жива…
- Ты хочешь, чтобы она вернулась?
- Не знаю, - Верховный умудрился и здесь не солгать. И девочка улыбнулась так, мягко, осторожно.
- Хорошо. Она… у нее силы больше. Много может. Но ты говори.
Сложно поймать нить утраченной беседы.
- Нинус потихоньку брал на себя дела, которые мне представлялись не самыми интересными. И не самыми важными, хотя на деле они важны. А после он ушел.
- Но его место занял другой человек?
- Да.
- А теперь этот человек хочет занять твое место?
Дитя было проницательным.
- Да, - Верховный выдержал взгляд. – И многие будут рады, если это произойдет.
- Он убьет меня?
- Нет.
Сейчас не врать куда сложнее. Если сказать, что да, то… это ведь почти правда, пусть и не сразу, но девочка станет лишней. Да и можно не убивать, можно просто запереть в покоях, оградивши от всего мира. Но губы сами шевелятся, рождая слово за словом.
- Совет поддержит его. А он поддержит Совет. Скорее всего, от тебя потребуют взять мужа. Или нескольких. И они будут править твоим именем.
- А я?
- А ты… не знаю. Я действительно не знаю.
- Хорошо, - пальцы опять скользнули по губам. – Почему ты просто его не убьешь?
- Потому что упустил момент, - стыдно признаваться в собственной недальновидности. – Он достаточно силен, чтобы отступить и дождаться моей смерти. А то и ускорить её. Будь у меня время, я бы дотянулся… нашел бы способ.
- Но времени нет, - она тяжко вздохнула. – Что ты хочешь от меня?
- Чтобы ты взглянула на этого человека. И возможно, он покажется тебе достойным.
- Это вряд ли, - девочка дернула заигравшегося леопарда за хвост. – Но посмотреть я посмотрю. Почему нет… приведи его сегодня. Ксо говорит, что не стоит откладывать по-настоящему важные дела.
Верховный не сдержал улыбки.
- И она действительно права.
Охтли явился не один.
Золотые одежды его были щедро расшиты речным жемчугом. Шею украшала цепь в виде змеи. Чешуя её, сложенная из красных каменьев, переливалась, и на ней один за другим вспыхивали узоры.
Верховный оценил.
И змею. И широкий пояс, с которого свисали тонкие цепочки. Темные волосы, заплетенные в тугую косу. Венец.
Позу.
Взгляд, в котором мерещился то страх, то насмешка.
- Рад приветствовать тебя, - Верховный заговорил первым и Охтли, чуть поморщившись, поклонился.
Слегка.
Настолько уверен?
- Подойди.
Он пришел не один. Охрана? Сопровождение? И то, и другое разом? Главное, что не знакомы. И судя по тому, как держатся они, эти люди не из храма.
Охтли приблизился.
Не настолько, чтобы можно было дотянуться. И поглядел сверху вниз.
- На что ты надеешься, старик? – он говорил тихо. Но Верховный услышал.
- На богов? Мы все на них уповаем.
- Ты и вправду в это веришь? – кривоватая насмешка.
А лицо он покрыт толстым слоем лазури, нарисовав на щеках золотых змей.
- Разве не пристало Верховному жрецу верить в Богов, которым он служит? – за спиной Верховного возвышался Мекатл. И в простых одеждах младшего жреца он не выглядел сколь бы то ни было грозным.
Охтли слегка поморщился.
И яркая лазурь на лице пошла трещинами.
- Что ж… - он бросил быстрый взгляд на запертые двери, перед которыми золотыми статуями застыла стража. – Если уж выпало так… мне показалось, что вы желаете мира.
- Кто не желает мира? – Верховный развел руки.
- Вот именно… вы ведь уже немолоды. И больны. Настолько больны, что при всей прежней принципиальности не гнушаетесь помощью проклятых. Маг вас лечит, а потому жив?
Верховный ничего не ответил.
- Пускай так. Он никому не мешает.
- А я?
- Вы тоже можете… не мешать.
- Неужели?
Разговор этот пустой. И человек тоже.
- Вам и делать-то ничего не нужно. Вернетесь… к прежним обязанностям, - он облизал губы, почти стерев с них золотую краску. – Ранее ведь вы редко бывали во дворце. Боги? Служите им. А людское оставьте людям.
- Вам?
- Не только. Многие достойные люди обеспокоены происходящим.
- Сочувствую им.
- Вам кажется это забавным? На Севере, на юге вот-вот начнется голод. Чернь плодит слухи, самые чудовищные, но и ладно, хуже, что того и гляди начнутся бунты. Кто их усмирит? Кто остановит пролитие крови? Кто даст надежду? Дитя, которое того и гляди само предстанет пред богами?
- У вас есть иные варианты?
Воины неподвижны.
И все-таки сменились. Верховный чувствует на себе настороженный взгляд того, кто беззаветно предан Дарительнице жизни.
А вот Охтли, кажется, убежден, что ему все подвластно.
- Есть. Совет. Совет назначит супруга.
- Девочка юна.
- Это не имеет значения. Главное, что брак этот свершится и будет признан Богами. Её супруг займет место, подобающее Императору. Его рука будет крепка. И чернь успокоится.
- А Императрица?
- О, не стоит опасений, дитя не пострадает. Его окружат любовью и заботой. Его будут беречь, ведь там многие поверили в эту байку о Дарительнице жизни.
- Многие, но не вы?
- Я давно уже не верю в чудеса.
- А во что тогда?
