в этом году для Кати выдались непростыми. Ей доверили класс, 8А (из-за потери в учительских рядах за лето класс остался без учителя), и теперь как классная руководительница, да и просто решив отвлечься от неудач на личном фронте уйдя с головой в работу, она с особой ответственностью подходила к своим учительским обязанностям. Катя убедилась, что в библиотеке достаточно учебников по всем предметам для её восьмиклассников, подготовила материал по немецкому на первую учебную неделю для всех своих классов, обсудила план на первую четверть с завучем, поприсутствовала на репетиции первого звонка и даже помыла пол в своём классе. Директор, как и обещал, оснастил её 39 кабинет, который после ухода Татьяны Константиновны перешёл полностью в её распоряжение, новой техникой. Что касается выбоины в стене в конце класса — за лето её кто-то зашпаклевал, но не успел покрасить, так что на месте дыры теперь красовалось серое пятно, которое продолжало напоминать Кате о Чижове. Да и помимо этого пятна, много что в школе напоминало ей о нём — его место за второй партой, лестница, спортзал, двор, коробка… Воспоминания пробуждали в ней нежные теплые чувства, но мысль о том, что Юра больше здесь не учился, не был её учеником и они больше с ним ни здесь, ни, возможно, нигде и никогда больше не встретятся, вызывало у неё в душе горечь и отчаяние. Школа, даже наполнившаяся на первое сентября до отказа учениками и родителями младшеклассников, казалась ей теперь пустой. Она никого и ничего не ждала от этого нового учебного года. И когда её восьмиклассники, загорелые и возбуждённые от встречи с товарищами после долгих летних месяцев (ведь им было чем поделиться!), после всешкольной линейки собрались в классе и продолжали безумолка галдеть, игнорируя учительницу, она строго похлопав в ладоши потребовала тишины и коротко представившись сама, стала по порядку зачитывать имена учеников из классного журнала, чтобы познакомиться с каждым. Подростки поочереди вставали и рассказывали пару слов о себе, кто-то более охотно, кто-то стесняясь, и знакомство прошло бы успешно, если бы не несколько парней и одна горластая девчонка в конце класса, которые своим хохотом, вознёй и визгами срывали дисциплину. Катя сделала им пару замечаний, но их было невозможно успокоить. Смех и крики становились только громче.
"Ну и класс!.. И мне теперь целый год, если не больше…"
— Варежки прикрыли, придурки! — вдруг раздалось на весь кабинет и в эпицентр шума приземлилась белая кроссовка. В кабинете тут же воцарилась тишина.
Катя от удивления оторопела. Эти слова показались ей такими знакомыми!..
Разгорячённая девчонка с тёмными волосами заплетенными в косу стояла у своего места за первой партой на одной ноге, коленкой другой опершись о стул, и уперев руки в боки и недовольно глядя на нарушителей порядка, добавила:
— Кроссовок вернули! И чтоб ни звука больше из того угла, задрали!
Ей передали её кроссовку, и она натянув её села на место, встретившись своим голубоглазым взглядом с Катей. Увидев её в лицо Катя ещё больше растерялась.
"Это… Как я могла забыть?! Он же говорил, что его сестра в нашей школе учится!"
Не веря Катя окинула взглядом список в классном журнале и убедилась в правоте своей догадки.
Это была она!
"Чижова Виктория".
Глава 36
Вика оказалась копией своего брата, диковатой и не сильно разговорчивой, по крайней мере по отношению к своей новой классной. Катя не раз ловила её серьезный, оценивающий и не особо приветливый взгляд на себе. Со своими друзьями однако она была совсем другая, открытая и много смеялась. Друзей у неё было немало, как среди девчонок, так и среди парней, и и у тех, и у других она пользовалась популярностью и уважением.
Всю первую неделю сентября Катя искала повод заговорить с ней о её семье, чтобы хоть что-то узнать о Юре, но разговор никак не клеился. Вика как будто специально её избегала, а на просьбы протереть доску или сменить воду реагировала молча и послушно всё выполняла, но разговору это, увы, тоже никак не способствовало.
"Вот точно — Чижов в юбке… Слова из неё не вытянешь!"
Тогда Катя решила попробовать другой способ. Во время классного часа в четверг она спросила, не сменил ли кто из учеников за лето адрес или номер телефона, — это интересовало её не только лично, но и в принципе было необходимо для учёта в классном журнале. Кто-то из класса поднял руку и продиктовал ей свой новый номер. Катя окинула глазами класс и не найдя других желающих, остановилась вопросительным взглядом на Вике, которая не спешила поднимать руку.
— Вы разве не переехали?
— А Вы откуда знаете?
— Я у Юры преподавала и с матерью вашей знакома, дома у вас была, здесь на Конюшенной… Вы теперь на бабушкиной квартире живете, так?
Вика, заметно удивившаяся тому, что её классная знакома с её семьёй и другими подробностями их жизни, взяла ручку и нехотя стала записывать что-то на листке бумаги.
— Как Юра, чем занимается? — не упустила Катя возможности спросить у неё чуть слышно, когда та подойдя к ней положила листок на учительский стол.
— Мне почем знать? Он дома почти не бывает, — безразлично ответила Вика и развернувшись пошла обратно на своё место. Катя сжала в ладони листок с их новым адресом. Теперь у неё было хотя бы это…
Всю ночь Катя думала, что ей делать с заполученным адресом. Явиться ни с того ни с сего самой на их новую квартиру было бы крайне бестактно. Но ждать она тоже не могла. Уже скоро начинался осенний призыв, и каждый день был на счету. Она вся извелась в поисках подходящего повода и не спала всю ночь. В пятницу утром однако, ещё перед уроками, повод вдруг сам нашел её.
На подходе к школе Катя встретила Вику, и не случайно, а как будто та специально ждала её там. Отпустив своих подружек вперёд, Вика подошла к Кате и ёжась от утренней прохлады (была она в одной только тоненькой клетчатой рубашке и джинсах) и по-пацански шмыгнув носом обратилась к ней на полном серьёзе:
