не повторится.
Он кивает.
— Давно ты в столице? — наблюдаю за тем, как достаёт из холодильника упаковку с пирожными.
— Давно.
— Тебя не ищут больше? — взгляд непроизвольно задерживается на широкой спине.
Как он вырос… Совсем мужчина стал.
— Ищут, наверное, но Москва — огромный город, и я пользуюсь новыми поддельными документами.
— Это очень опасно, Дань.
— У меня есть серьёзная крыша. Уже не пропаду. Про себя расскажи. Снова решила танцевать, значит?
Моя очередь кивнуть.
— Правильно. Ты… потрясающая, когда на сцене, Насть.
Видно, что говорит искренне, но я всё же переспрашиваю.
— Ты правда так считаешь?
— Да. Кое-где косячишь там естественно, — выдаёт в свойственной ему манере.
Не могу сдержать улыбку.
— Повезло твоему мужу, — произносит он вдруг странным тоном.
— Так ли повезло…
— Ну а как? Жена-красавица, дочь. С кем она, кстати, пока ты танцуешь? Мелкая же по возрасту совсем.
Улыбка медленно сползает с моего лица.
Лёгкие будто стеклом наполняются.
Трудно дышать.
И больно. Как же больно!
— Насть, — голос стоящего возле меня Дани слышу будто через вакуум. Глаза мгновенно наполняются слезами. Опять ломается что-то внутри. — Насть, я что-то не то ляпнул? — его пальцы бережно касаются моего подбородка. — Почему ты плачешь, Насть? Скажи мне, пожалуйста, не молчи…
Он явно напуган, растерян.
Но я не могу ответить.
Прорывает плотину.
Зарыдав, лишь утыкаюсь носом в его грудь. И плачу. Горько плачу.
Глава 36
Проходит не менее получаса прежде, чем я успокаиваюсь в руках Дани и наконец начинаю говорить.
— Она просто не проснулась…
— Как же так?
— Я обнаружила её маленькое, бездыханное тело в колыбели.
По коже вновь ползёт озноб, стоит только вспомнить то ужасное утро.
— Врачи констатировали синдром внезапной детской смерти.
— А причина?
— Нет никакой конкретной причины, Дань, — закусываю губу до боли и чувствую привкус соли во рту.
— Это возможно? — спрашивает он настороженно.
— К сожалению, да. Я довольно много читала об этом. Редко, согласно статистике, но такое всё же случается.
— Кошмар. Мне так жаль, Насть, — сильнее сжимает меня в объятиях.
— Я не виновата, — шепчу тихо. — Не виновата, Дань, но все они считают иначе.
— Кто они?
— Амиран, его мать и отец. Его родственники.
— Плевать. Ты знаешь, что не виновата. Не надо корить себя попусту, Насть, — осторожно гладит ладонью по спине. — А что насчёт твоих родителей? Надеюсь, хотя бы они тебя поддержали?
Невесело усмехаюсь. Горько…
— Я не жду от них поддержки, Дань. С тех самых пор, как меня насильно выдали замуж.
— Что значит насильно? — к несчастью, разрывает наш контакт и отклоняется назад, чтобы заглянуть в мои глаза.
— То и значит.
— Мы в двадцать первом веке.
— Отцу нужно было сохранить за собой должность губернатора. Без поддержки семьи Джугели сделать это не получилось бы.
— Ты сейчас серьёзно? — искренне не верит.
— Мне пришлось выйти замуж за Амирана… Но я не хотела, клянусь, — стараюсь быть с ним максимально честной. — После похищения… и бункера… я поняла, что… не люблю его. Что ничего не испытываю к нему. Совсем ничего.
— Твои родители просто конченые, прости, — отступая, произносит он зло. — Неужели выгода и собственные интересы важнее счастья единственной дочери?
— Папа считал, что этот брак сделает меня счастливой.
— Папа твой ******, — выражается нецензурно и повторно ставит подостывший чайник на плиту.
— Знаешь, Дань, я так не хотела ехать в Москву, — вытираю слёзы и некрасиво шмыгаю носом, — а теперь я так рада, что мы встретились. Я очень за тебя переживала. Постоянно думала, как ты, где ты…
— Он обижает тебя? — убирает руки в карманы спортивных брюк и пристально на меня смотрит.
— Нет, — отвожу взгляд. — Много чего нельзя, а так…
— Нельзя что? — хмурится, опираясь спиной о столешницу.
— Одной куда-то ходить и ездить без разрешения, заводить друзей, встречаться с единственной подругой за пределами нашего жилого комплекса.
— У твоего мужа какие-то проблемы? Не уверен в себе или что?
— Сейчас я стала более-менее свободна. Перестала показывать характер и перечить ему. Вот хоть в театре позволил танцевать.
— Позволил, — его прямо-таки корёжит от этой формулировки. — Он тебе не хозяин, Насть. Ты не собака и не домашний эльф.
— Я его жена.
— Жена не равно раба. Тебе не кажется?
Опускаю голову, вздыхаю. Конечно, понимаю, что прав.
— Он ломает тебя. Если уже не сломал, — озвучивает то, о чём я сама неоднократно размышляла.
— Давай не будем говорить про него и мой брак. Расскажи лучше о себе ещё.
— Нечего особо рассказывать, — забирает с холодильника пачку сигарет и зажигалку.
— Ты куришь? — удивлённо наблюдаю за тем, как подкуривает сигарету.
— Иногда, — подносит её ко рту. Зажимает губами и принимается дымить параллельно с тем, что разливает кипяток по кружкам.
— У тебя… есть девушка?
Идиотка. Тебя это не касается!
— Нет.
— Подруги… — продолжаю уточнять зачем-то.
— Нет.
Нет.
Не могу объяснить почему, но чувствую некую удовлетворённость и, совсем оборзев, позволяю себе задать ещё один волнующий меня вопрос.
— Почему ты пошёл в театр, Дань? — робко интересуюсь, ощущая нервное напряжение, вновь образовавшееся между нами.
— Хотел вернуть тебе твою вещь.
Снова в глаза друг другу проникновенно смотрим.
— Кулон, ты…
— Ясно.
Хотел вернуть тебе твою вещь.
Необъяснимая обида разгорается в области солнечного сплетения.
— Сколько сахара?
— Нисколько. Я пойду, Дань.
— А чай?
— Мне пора, — не глядя на него, прохожу мимо и уверенно направляюсь в прихожую.
Дура. Нафантазировала себе то, чего нет.
Не зажигая света, начинаю собираться. Когда Даня выходит из кухни следом, как раз снимаю с вешалки своё пальто.
— Что за спешка? Ты только пришла недавно.
— Убедилась в том, что с тобой всё в порядке — и ладно.
— А что с настроением?
— Всё с ним нормально, — старательно глушу в себе рвущиеся наружу эмоции. Расправляю пальто.
— Я не муж, передо мной можно не изображать трепетную лань, — доносится до меня его язвительная реплика.
Усмехнувшись, сажусь на пуфик.
Давит на больное.
— Зачем убегаешь сейчас? — не даёт обуться, выдернув сапог из моих рук.
— Уже сказала тебе. Мне пора, — бросаю резче, чем хотелось бы.
— Слушай… Давай чаю выпьем, как договаривались. Там всё равно ливень шурует.
— Сам пей свой чай! Понял? — зло чеканю и, вскочив с пуфа, решительно отбираю у него вышеупомянутый сапог.
— Ого! Да ты прям становишься похожа на ту Настю, которую я знал, — улыбается, явно насмехаясь надо мной.
За окном гремит раскат грома.
Мои зубы клацают друг о друга.
— Нет той Насти. Забудь.
— Что если не могу, — отрицательно качает головой и делает шаг вперёд. — Знаешь, сколько раз о тебе думал? Как часто вспоминал то чёртово
