потом в академгородке Пущино на Оке, школа в 1979 году была в г. Луге под Ленинградом. В работе по организации семинара участвовали сотрудники нашего института ВНИИ генетики, лаборатории Р. Б. Хесина, кафедр генетики МГУ и ЛГУ, института общей генетики АН СССР, института эпидимиологии и микробиологии им. Гамалеи АМН СССР, лаборатории С. Е. Бреслера (Ленинградский институт ядерной физики), Политехнического института (Ленинград), института цитологии АН СССР (Ленинград). Программа школ разрабатывалась Оргкомитетом. Каждый год на школу приглашалось около 250 участников всех возрастов и рангов не только из Москвы и из Ленинграда, но и из Новосибирска, Ростова, Саратова, Казани, а также Украины, Белоруссии, Эстонии, Литвы, Латвии, Армении, Узбекистана, Казахстана и других республик Советского Союза.
Большую роль играл куратор каждого заседания по определенной проблеме. Он же и приглашал докладчиков и направлял дискуссию. На вечерних заседаниях с лекциями выступали лидирующие в данной выбранной области ученые. Организовывались также и круглые столы, где участники могли обсудить свои экспериментальные данные.
Впоследствии возникла и секция «Новости науки». Помню, что в последующие годы, когда Лёня уже работал в НИИ по БИХС, он курировал заседание по проблемам генетической безопасности. Себя помню только как постоянного и благодарного слушателя этих школ. В течение многих лет на школах обсуждаются ключевые проблемы генетики микроорганизмов: репликация, репарация, рекомбинация ДНК, мутагенез, транскрипция и трансляция генетической информации, лавина данных о плазмидах, транспозонах, перспективы использования генетических методов в селекции промышленных продуцентов, а впоследствии, и открытий в области генной инженерии.
Все участники школ всегда ждали их с нетерпением. Это были и своего рода зимние каникулы на прекрасной природе подмосковья. Можно было урвать часок для лыжной прогулки, да и послушать интересные доклады тоже доставляло удовольствие. Конечно, не все докладчики были опытными лекторами. В. Мозжинке школа размещалась на дачах, принадлежащим когда-то академикам, не оставившим наследников. Летом там был академический дом отдыха. В центре поселка высилось большое здание с колоннами — Дом Ученых с хорошей столовой, помещением для заседаний, биллиардной, где в шкафах стояли персональные кии академиков. Вечером крутили кино, но я помню только вечерние прогулки и посиделки. Все были молодыми и хорошо веселились. Однажды двум уже известным ученым поздно вечером захотелось поиграть на рояле. Дом Ученых уже был закрыт. Остается тайной, как им удалось снять с петель тяжелую дубовую дверь массивного дома. Проишествие замяли. Жители поселка, в основном, приезжали на дачи летом или по выходным, так что веселые компании по вечерам никого не беспокоили. Как-то в одну из школ вклинился посередине Международный день 8 марта. Утром следующего дня на первый доклад пришло всего несколько человек. Докладчик хладнокровно заметил, что слушатели, которые пришли на его доклад, обладают активной алкогольдегидрогеназой, в отличие от остальных участников школы. Этот список происшествий можно было бы продолжить, эти истории запоминаются легко и надолго, как охотничьи рассказы, но я оставляю их за кадром.
В мае 1968 года С. И. Алиханян и С. З. Миндлин участвуют в международной конференции по генетике и селекции стрептомицетов — актиномицетов рода Streptomyces в Югославии. Там Сос Исаакович впервые лично знакомится с Дэвидом Хопвудом и его семьей. Д. Хопвуд в то время уже является признанным лидером в генетическом изучении стрептомицетов на ставшем уже модельном штамме Streptomyces coelicolor A3(2). Там же Сос Исаакович обмолвился Хопвуду, что собирается в новом институте организовать лабораторию по генетике актинофагов и упомянул мою фамилию. На этой конференции по инициативе ученых из Чехословакии было решено основать международный симпозиум по генетике промышленных микроорганизмов (GIM) с периодичностью один раз в 4 года. Доктор З. Ванек и его чешские коллеги в это время лидируют в области изучения биосинтеза антибиотиков. 1-ый GIM симпозиум состоялся в Праге в 1970 году. С тех пор эта традиция сохраняется вот уже сорок лет. Примерно в эти же годы был организован международный симпозиум по биологиии актиномицетов (ISBA), правда, сейчас в его тематике превалируют микроорганизмы, не принадлежащие к роду Streptomyces.
В 70-х годах изучение генетики актиномицетов рода Streptomyces, продуцентов большинства антибиотиков, было сосредоточено в странах Европы — Англии, Италии, Югославии, Польше, ГДР, ФРГ, Чехословакии и СССР. В каждой стране — в одной или нескольких лабораториях. Ученые этих лабораторий общались и на других конференциях и хорошо знали друг друга. В. Америке с актиномицетами в то время работали фармацевтические фирмы, предпочитающие не публиковать и не обнародовать имеющиеся результаты. Вацлав Шибальский, организовавший симпозиум по генетике актиномицетов в Нью-Йорке в 1959 году (хорошо помню тоненький сборник докладов этого симпозиума), похоже, всерьез ими не интересовался. Это была крепость, требующая длительной осады. Уже в Америке, работая в Висконсинском университете в Мадисоне, мы с Лёней часто встречались с В. Шибальским на семинарах и лыжных прогулках. Он был уже совсем пожилым человеком, но еще оставался на высокой должности главного редактора журнала Gene. Он вспоминал свои встречи с Алиханяном.
Помню, как, наверное, в 70-м году Лёня единственный раз в жизни попался на первоапрельскую шутку. Юра Винецкий принес Лёне сфабрикованное письмо — приглашение от В. Шибальского участвовать в конференции в Австралии. Якобы, В. Шибальский проявил интерес к его статье, недавно опубликованной в немецком журнале. Лёня поверил, но до дирекции все-таки не дошел, остановили. Другая первоапрельская шутка, на которую попался сам Юра, обошлась ему значительно дороже.
События конца 60-х и 70-х годов были невероятно спрессованы. Наверное, это были самые активные годы в нашей с Леней научной карьере. Несмотря на научные успехи, рассчитывать на получение даже должности старшего научного сотрудника Лёне в академии наук не приходилось. Правда, почти в таком же положении были и многие сотрудники академических институтов, имеющих в анкете «плохой» пятый пункт.
В 1972 году в Москве открылся новый институт по биологическим испытаниям химических соединений (НИИ по БИХС). Моя подруга и коллега Элеонора Пирузян была женой директора вновь организованного института Льва Арамовича Пирузяна. Я её попросила о встрече Лёни с Львом Арамовичем. Встреча состоялось. Лёню зачислили в институт старшим научным сотрудником-генетиком, а через полгода он стал заведующим генетической лабораторией, в которой поступающие в институт химические соединения, в том числе, и с уже выявленной биологической активностью должны были быть проверены на мутагенную активность. Лёня сменил специальность в третий раз и через два года стал заведующим крупным отделом безопасности лекарств из 8 лабораторий и 100 сотрудников. В это время в число проверяемых на безопасность химических веществ стали входить и новые лекарства, которые предполагалось вводить в медицинскую практику. Теперь без тщательной и многосторонней оценки в отделе
