Несколько раз ей попались подозрительные личности, но те даже не успели среагировать на неё, так быстро она исчезла из поля их зрения.
Она знала, что было опасно выбираться за пределы дворца, особенно после недавнего нападения энийских смертников, знала, что и Мадлен и Бердайн, и Май, если узнают, открутят ей голову, устроят такую выволочку, что и во сне не снилась, но она очень надеялась, что никто не узнает. С собой у неё были дротики с сонным веществом и несколько острых кинжалов. А ещё интуиция, великолепная реакция и непомерная сила.
Неожиданно острым зрением, которым она прекрасно видела в ночи, Еля увидела, как впереди по крышам домов параллельной улицы тоже бежит человек, ловко перепрыгивая через препятствия.
На мгновение Еля опешила от удивления, хотела повернуть в другую сторону, а потом узнала знакомые резкие движения Рона Аверина.
Значит, ему тоже некуда деть энергию? А ведь они больше не виделись после нападения энийцев.
Рональд убежал далеко вперёд, и Еля на минуту зависла, полная сомнений, а ведь они так и не поговорили, так и не объяснились. Тогда, во время нападения во дворце, он очень помог и ей, и всем, на кого напали, но потом было не до разговоров. После она несколько раз настраивала на него фоннор, но каждый раз передумывала и не связывалась.
Может быть, не зря судьба сегодня столкнула их?
Рона уже не было видно. Еля сорвалась с места и побежала так быстро, как могла. А потом застыла, словно истукан, наблюдая, как ловко и быстро Рон взбирается по стене дома на крышу. По каменной кладке, без всяких приспособлений, просто с помощью сильных пальцев и точных выверенных движений... Научился. Смог. Какой же он был упрямый...
Этаж, ещё этаж... вот нога соскользнула, Рон ругнулся. Еля чуть не присвистнула, при ней он так не ругался. Ещё несколько сильных движений и Рон на крыше.
Еля усмехнулась. Заметила, как он развалился и тяжело дышит. Но забрался довольно шустро.
По маленьким балкончикам Еля спустилась на пустынную улицу, перебежала на другую сторону и также при помощи балконов залезла на крышу дома, соседнего с тем, на котором развалился Рон. Села по-турецки.
— Эй, Аверин, столько нельзя отдыхать, — приглушенно проговорила она. — Это вредно, ты же знаешь.
Заметила, как мощная фигура вмиг окаменела, мышцы напряглись. А потом с удивлением услышала.
— Уходи.
— Рон, это я. Еля.
— Уходи, Еля, — прозвучало холодно и враждебно.
— Я хотела поговорить, — испытывая неуверенность, прошептала девушка. — Ты тогда так быстро исчез из дворца Мароу... мы снова не смогли поговорить.
— Фоннора у тебя тоже нет?
— Рон...выслушай...
— У меня нет желания говорить с тобой, — прозвучал резкий ответ.
Плавным текучим движением Рон поднялся на ноги и, даже не обернувшись в её сторону, легкой трусцой побежал дальше, снова перепрыгивая через узкие улочки.
Еля нахмурилась. Обижен. Настолько, что не хочет её видеть. Но тогда во дворце при нападении энийцев ведь разговаривал... и даже достаточно нормально с ней общался... или то была необходимость?
Еля решительно поднялась и побежала следом за Роном. Она сама виновата. Всё время вела себя как гордая идиотка. Как эгоистка. Давно нужно было объясниться. Ведь он ей не безразличен. Друг. Напарник.
— Не время и не место для объяснений, не находишь? — недовольно буркнул Рон, когда она с ним поравнялась и молча побежала рядом.
— Я знаю, но скоро я выхожу замуж, потом совсем будет не время и не место.
Рон споткнулся, выровнялся и, не сбавляя темпа, побежал дальше.
— Твой жених знает о твоей вылазке?
— Нет, конечно.
Еля искоса бросала взгляды на Аверина. Суровый профиль с упрямо поджатыми губами... Он так и не посмотрел на неё. Даже слегка отвернул голову в сторону.
— Нам не о чем говорить. Иди домой, — упрямо повторял Рон.
— Рон! Ну пожалуйста! Мне очень стыдно за своё поведение! — призналась Еля. — Я хочу, чтобы между нами не было недоговоренностей.
— Между нами их нет. А ты отдаляешься от дома. Тебе в обратную сторону, — холодно процедил Аверин. — Ещё раз увижу на крышах, сообщу Майстриму.
— Рон... мы не должны так расставаться. Это неправильно.
— Мы уже ТАК расстались. Оставь меня в покое.
Еля замедлилась и остановилась, Рон удалялся. Она долго смотрела вслед крепкой мужской фигуре. Такой знакомой и родной. И чувствовала огромное разочарование.
Рон не захотел её выслушать. Как же сильно он оскорблён и обижен... Или просто всё ещё любит её и ему смотреть на неё невыносимо?
Странная мысль... Разве он давал хоть малейший повод так думать?
Еля уже хотела отвернуться и возвращаться домой, пока её не хватились, когда с изумлением заметила, как точка, уже еле различимая вдали, стала увеличиваться. Причём очень быстро.
Рон возвращался... Стремительно, словно боялся, что она уже исчезла.
Глава 39
Рональд остановился в нескольких шагах от Елении, тяжело дыша, не сводя с неё хмурого взгляда. Впервые посмотрев на неё этой ночью.
В темноте черты его лица с трудом угадывались, но не для особого зрения Ели. Поэтому она видела и зло сжатые губы, и гуляющие желваки, и блестящий прищуренный взгляд.
— Ну? Что ты хотела мне сказать? — в тишине ночи голос Рона прозвучал резко и враждебно.
Еля растерялась, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди от волнения и надежды, но от охватившего вдруг напряжения горло словно онемело. Что это за напасть с ней?
— Я не понимаю, как так у нас получилось, — наконец с трудом прошептала она. — Почему мы так расстаёмся? Почему не можем остаться друзьями?
Некоторое время Рон изучающе смотрел на неё.
— Почему не понимаешь? — его голос прозвучал глухо и хрипло. — Потому что не хочешь понимать? Потому что у тебя одна правда? Потому что ты вся такая правильная и благородная?
Несколько широких шагов и его ладони крепко схватили ее за плечи. Слегка встряхнули. Рон наклонился. Еля настороженно смотрела на него. Теперь глаза его были очень близко, в них плескался целый спектр эмоций. От ярости до боли.
— Какие к демонам друзья, Еля? — сквозь зубы процедил он. — Ты разве ничего не помнишь? Ничего не чувствуешь? Я как только в первый раз увидел тебя, так и пропал. Влюбился по уши. Так и люблю до сих пор. Ты как заноза в сердце. Люблю, понимаешь?
Его губы так стремительно накрыли её губы, а руки смяли хрупкую фигуру, что Еля не успела увернуться. Жадные ладони заскользили по телу, а губы впивались так яростно, словно от этого поцелуя зависела его жизнь.
