Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Есть основания полагать, что Тикамацу Мондзаэмон был ронином. В случае с Мацуо Басё (1644–1694), известным поэтом, теоретиком стихосложения, сыгравшим большую роль в становлении поэтического жанра хайку, это доказанный факт. Он родился в самурайской семье, но в зрелом возрасте решил выйти из своего сословия и дальше жить простолюдином. Прообразы хайку можно найти и в классических танка придворных поэтов, и в простонародных комических эпиграммах. В XVII веке распространение грамотности и развитие городской культуры смели традиционные социальные барьеры и ограничения в литературе и искусстве. О Басё еще при жизни говорили практически в каждом доме, и он привлекал к себе покровителей, единомышленников и учеников всех социальных групп и обоего пола. Так же как театр мог преуспевать, только охватив максимальную аудиторию, традиция хайку тоже много выиграла от широкой популяризации. В хайку часто присутствует юмор — иногда резкий и прямолинейный, но чаще мягкий и неявный.
Хайку рисуют в мыслях определенный образ. Стихотворение лишь кратко обозначает контуры картины, но ее продолжение неясно. Благодаря этому поэзия хайку, как и 200 лет назад, остается уникальным живым элементом общенациональной культуры и образа жизни, и читатель должен принимать во внимание этот широкий опыт, вместе с литературными нормами и «сезонными словами», киго, указывающими на время года, к которому относится изображаемая в тексте картина.
Стихотворение Яхи вызывает в воображении образ важного маленького мальчика, одетого в парадное платье, который произносит торжественное новогоднее поздравление, буквально, «от имени своих родителей». Словом chomatsu в эпоху Эдо традиционно обозначали мальчика или ученика. Оно относится к разговорному языку, который предпочитали сочинители хайку, и создает отчетливый юмористический контраст с чопорным gyokei (поздравления).
Хайку вызывают воспоминания и эмоции.
В японских домах москитные сетки подвешивают в углах комнаты, оставляя много места для других занятий, кроме сна. С помощью этого образа Укихаси дает нам знать о своем нетерпении в ожидании возлюбленного. Исса оспаривает буддийскую философию, отвечая на соболезнования в связи со смертью любимой маленькой дочери. Басё сочинил свое стихотворение во время поездки к месту самоубийства Минамото-но Ёсицунэ, где, по его собственным словам, «так горько плакал, что почти забыл о времени»[137].
Четыре последних хайку сочинил Басё. Он, как никто другой, умел добиваться усиления эффекта путем «перехода» с одного семантического или чувственного плана на другой. Безмолвие и стрекот цикад передают впечатление от жары, а голоса уток в сумерках «смутно белеют». Буддизм, особенно школы кэгон, процветавшей в эпоху Нара, учил, что все явления принципиально едины и взаимозаменяемы. Хайку о Садо отражает эту философию: остров становится невидимым местом встречи неспокойного моря и безмятежного Млечного Пути. В стихотворении великолепно переданы напряженная борьба противоположностей и способность Будды их примирить. Звучание стиха изящно дополняет смысл: слова ara umi ya Sado ni произносятся отрывисто, а на yokotau происходит заметное изменение ритма, гласные становятся долгими и спокойными. Двойное обращение к образу воды, поскольку японское название Млечного Пути (Ama no gawa) означает буквально «небесная река», на первый взгляд придает стихотворению дополнительную глубину и сложность, но на самом деле подкрепляет и разъясняет его основную мысль.
Взаимозаменяемость — мысль о том, что «многие», сколь бы разными они ни были, каким-то образом составляют «одно», — связана в последнем хайку с еще более широко распространенным буддийским понятием о преходящей природе бытия. Басё чувствовал безмятежность, когда написал это стихотворение, наслаждаясь вечерней прогулкой на лодке в бухте Акаси. Посмотрев вниз, он увидел попавшего в рыбацкую ловушку осьминога и понял, что тот тоже вполне доволен своим положением: он лежит в теплой прозрачной морской воде, своей естественной среде обитания. Человек и осьминог! Судьба последнего вполне предсказуема: утром его вытащат из воды и понесут на рынок. Но разве у первого более обнадеживающие перспективы?..
В основе успеха всех трех авторов — Сайкаку, Тикамацу и Басё — лежала их способность открывать новое. В романе, драматургии и поэзии они создали инновационные формы, обратившись к опыту и интересам простых людей, жителей больших и маленьких городов и деревень. До сих пор литература, как и другие блага земного существования, отражала в основном жизнь гражданских, военных и религиозных аристократов.
Развитие новых тенденций началось в Кинае, где с удовольствием проводили дни своей жизни Сайкаку и Тикамацу. Басё, хотя и родился неподалеку от Киото, покинул эти места и в 1672 году перебрался в Эдо — он был учеником поэта и отправился туда с наставником, которого вызвали в административный центр сёгуната, чтобы научить его главу искусству хайку. Обстоятельства вынудили его несколько лет проработать младшим чиновником в службе городского водоснабжения, но впоследствии ему удалось найти средства для независимого существования, и он стал успешным поэтом и преподавателем стихосложения. Теперь длинные неторопливые пешие путешествия в западные провинции и на север, в Муцу, были постоянной частью его жизни:
Тем не менее Басё продолжал считать своим домом Эдо, и в этом выборе предвосхитил общественную тенденцию. Примерно с середины XVIII века Эдо стал достаточно большим и развитым городом, чтобы получить перевес не только в политической жизни, но и в культурной.
Ценители-интеллектуалы, любители-самураи и богатые торговцы способствовали росту популярности театра кабуки, а также развитию еще одного вида искусства, который стал крупным вкладом Эдо в культуру Японии и всего мира, — гравюр укиё-э. Сюжетами укиё-э («картины изменчивого мира») были не традиционные цветы и птицы или эпизоды из классической литературы и истории Китая и Японии, а разнообразные сцены современной жизни. Учитывая особенности тогдашнего бытия (во всяком случае, в представлении среднего горожанина), неудивительно, что многие гравюры оказались посвящены жизни обитателей и завсегдатаев квартала развлечений. Кроме гравюр к традиции укиё-э относятся картины на бумаге и на шелке, среди которых есть настоящие шедевры — работы школы Кайгэцудо, созданные в Эдо в начале XVIII века. Методы многоцветной ксилографии получили развитие в основном в Эдо — в Киото с XVII века господствовала мода на простые черно-белые иллюстрации. Важнейшим представителем художественного направления укиё-э был Судзуки Харунобу (1724(?)–1770), который в последнее десятилетие жизни создал множество знаменитых цветных гравюр. Разумеется, если говорить о ксилографии как форме искусства, слава здесь принадлежит не только художнику: резьба типографских досок, по одной для каждого цвета, подготовка и смешивание красок и сам процесс печати — все это требовало участия высококвалифицированных профессионалов. О большом значении традиций говорит то, что первые многоцветные «парчовые» оттиски были заказаны группой богатых любителей искусства в качестве необычных новогодних поздравительных открыток.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
