Которая не побоялась прийти, к ней, к Гурович, и практически в открытую признаться в чувствах к ее обожаемому кардиналу! Чего Анежке стоило сдержаться и не броситься на паскуду, схватить ее за шелковистые волосы и приложить головой об стол столько раз, чтобы она превратилась в окровавленную кочерыжку, знают одни Каин с Лилит!
Анежка долго пыталась убедить себя, что ей кажется, и инициированные Гурович клирования шлюхи Калдер немного успокоили сестру — Его Высокопреосвященство касался мразины чуть ли не с брезгливостью, что пролило бальзам на душевные раны, нанесенные этой сукой.
Коул Тернер был, как всегда, безупречен — ни единого взгляда, ни одного лишнего прикосновения к Монике Калдер, и сестра Гурович засомневалась. Но, обострившимся звериным чутьём безнадежно влюбленной женщины она ощущала между ним химию, тончайшие и волшебные флюиды, ради того, чтобы почувствовать которые, она бы продала душу и тело дьяволу.
И вот сейчас, сортируя корреспонденцию кардинала, часть которой Коул Тернер разрешал ей разбирать и даже отвечать на некоторые письма, сестра Анежка Гурович думала только об одном — как ее сильные, мощные руки с толстыми пальцами, смыкаются на тонком горле везучей бляди Моники Калдер.
Из-за этой дикой, практически не контролируемой злости сестра Гурович так сильно дернула очередной конверт, что порвала его, благо листок внутри остался целым, хоть и сильно помялся.
Вчитавшись в строчки, Анежка обрадовалась. Письмо было от Роэля Бредфорда, примара маленького провинциального городка Кергилена. Бредфорд просил Его Высокопреосвященство оказать ему огромную честь и лично обручить его дочь Элизабет Бредфорд с ее женихом, Виктором Гвидо.
Простой люд часто обращался к кардиналу с просьбами провести какой бы то ни было религиозный обряд — крещение, венчание, а порой соборование или отпевание усопшего. Коул никогда не отказывал, несмотря на свой высокий сан и должность начальника нравственной полиции, как правило, беря себе в помощники ее, Анежку, или Пагана.
Ну, уж она-то позаботится, чтобы в этот раз Коул выбрал именно ее, а не каноника!
Кергилен находится в двухстах километрах от Предьяла, а это значит, что поездка будет долгой и она проведет с Тернером наедине целый день!
А вдруг получится, что они останутся там с ночевкой?
И вдруг, к примеру, в тамошнем отеле будет только один свободный номер для супружеской пары с одной единственной кроватью?
И вдруг посреди ночи она окажется в объятиях кардинала?
Вдруг именно в Кергилене произойдет то, о чем она и думать не смела? Вдруг вдали от всех и от этой шалавы Калдер Его Высокопреосвященство наконец-то посмотрит на нее другими глазами, оценит ее преданность и верность, оценит ее великую любовь к нему?
Вдруг он… наконец-то ее… трахнет? Отымеет? Выебет?
Анежка Гурович поднесла письмо Роэля Бредфорда к губам и на ее плоском блиноподобном лице расцвела мечтательная и совершенно идиотская улыбка, а рука нырнула за резинку форменной юбки и больших трусов, прямо в поросший длинными волосами треугольник волос на лобке и мясистые сардельки пальцев принялись за дело.
Флетчер Бертло действительно был врачом от бога, а клиника, в которой лежала ба — лучшей в городе. Очень медленно, но она шла на поправку, а я, приезжая к ней, не могла каждый раз не думать, что здоровьем и жизнью своей обожаемой бабули я обязана Кастору Трою.
К тому же она, как назло, пожужжала мне о нем все уши — подлец как-то заявился к ней, когда меня не было, привез телевизор, чтобы она могла смотреть свои любимые сериалы, и болтал с ней три часа кряду, чем окончательно влюбил в себя мою доверчивую бабушку.
На работе в последнее время только и разговоров было, что о Фелиции Виклер и Итане Энглере. С того вечера у Дрезднера моя бывшая любовь начал у всех на глазах встречаться с моей бывшей подругой.
Я искренне не понимала, зачем он это делает, ведь я знала, кто на самом деле его интересует, пока Трой любезно не открыл мне глаза, что Фели у Итана вместо ширмы, чтобы ни у кого точно не возникло подозрений.
И тогда я вдруг поняла, что изначально он собирался использовать как прикрытие и начал обхаживать меня — милую, скромную, беззаветную мышь, с которой не будет проблем, но вмешался Кастор Трой, и озадаченный Итан умыл руки, выбрав себе другую мишень.
Фели об этом и не подозревала — таскала с работы охапки цветов и разные подарки, выставляла в соцсетях фотки с романтических свиданий и, судя по горящим глазам, была на седьмом небе от счастья. Да, Итан Энглер умел быть положительным героем, умел ухаживать красиво, и я бы ни в жизнь не усомнилась в его чувствах, если бы своими глазами не видела, в кого по-настоящему он влюблен.
Правда, при виде меня глаза Фели становились виноватыми, она мялась и, кажется, действительно очень хотела подойти, но не решалась. Похоже, подруга действительно переживала из-за того, что увела парня, который, как она думала, мне сильно нравится. О том, как все обстояло на самом деле, она бы догадаться не смогла никогда.
Каждый раз я хотела пойти ей навстречу — что бы ни произошло между нами, это была Фели, такая родная, близкая, прямолинейная Фели, но каждый раз это отходило на второй план.
Совсем другие мысли были сейчас в моей голове.
По истечении недели, которую мне дала Эдна Диофант в угрожающем смс-сообщении, абсолютно ничего не произошло. Она не объявилась с требованиями или угрозами возместить ущерб. Затих и Александр Брент, хотя раньше звонил по нескольку раз в неделю, напоминая о долге.
Кастор Трой не бросал слов на ветер.
Да и кто бы хоть на мгновение усомнился в этом?
Именно благодаря ему я впервые за долгое-долгое время смогла вздохнуть полной грудью, не думая каждую секунду о проклятущих деньгах.
Но именно благодаря ему сердце ныло и тоскливо, безнадежно сжималось в груди, когда я с ужасом думала о том, что должна совершить с тем, кого люблю больше всего на свете.
Если не сделаю, как велел Кастор, не дам ему возможность подставить Коула, потеряю все — уж Трой-то позаботится об этом…
Додумать я не успела — в архиве раздался звонок.
— Моника, Шенк велел зайти! — гаркнула в трубку Амалия. — Давай бегом, а то ему на совещание нужно!
Я сразу насторожилась, но делать было нечего — заперла архив и потопала на третий этаж.
Как правило, комиссар Шенк мне хороших новостей не сообщал, благо, хоть за это время он нашел новую стенографистку, избавив меня от необходимости ходить на планерки, допросы и следственные мероприятия, шифруя все подряд.
Правда, похоже, сегодня комиссар был в хорошем настроении, потому как благодушно махнул мне рукой, когда я осторожно заглянула в кабинет, и даже, как ему самому, наверное, показалось, остроумно пошутил насчет моего перепуганного вида.
— В общем, так, девица Калдер, тут для тебя заданьице одно образовалось, — проговорил он. — Послужишь на благо родной полиции и духовенства.
