— В знак благодарности за все, что вы сделали для нас с Мириам.
— Я уже получил свой подарок — ваше блестящее выступление в суде.
— И все же мне хотелось преподнести вам этот небольшой знак нашей… признательности.
Кевин подошел совсем близко. Он медленно протянул коричневый пакет Джону Милтону.
— Похоже, это книга?
Кевин рукой нащупал золотой крест под пиджаком.
— Да, вы угадали. Это лучшая книга.
— Правда? Что ж, спасибо…
Джон Милтон вытащил книгу из пакета. Увидев слово «Библия» на переплете, Джон Милтон завыл, как и предсказывал отец Винсент. Его глаза налились кровью. Он кричал, словно в руках его было пылающее пламя, раскаленный уголь. Библия упала на пол. Кевин выхватил крест и поднес распятие к лицу Джона Милтона. Лик разгневанного Христа оказался прямо перед его глазами. Милтон снова закричал. Он попытался прикрыть глаза руками и рухнул на диван. Кевин схватил распятие, как кинжал, и мгновенно вонзил лезвие в сердце Джона Милтона. Кинжал пронзил одежду и плоть с поразительной быстротой и точностью, словно раскаленный нож прошел через мягкое мороженое. Кровь хлынула из раны на руки Кевина. Но он продолжал удерживать кинжал, вонзая его все глубже.
Джон Милтон так и не опустил рук. Он завалился на спину и умер на роскошном диване, все еще закрывая глаза руками, чтобы не видеть света. Кевин отступил назад. Распятие вонзилось в грудь Джона Милтона, но лицо Христа изменилось. Кевин увидел на серебряном лице удовлетворение.
Кевин стоял и смотрел на тело. Его била крупная дрожь. Но потом все прошло. Он спас свою душу и жизнь своей жены. Кевин подошел к телефону, чтобы позвонить отцу Винсенту. Гудки, гудки, гудки… Наконец старый священник снял трубку.
— Это я, — сказал Кевин. — Я в его квартире. Все произошло так, как вы и предсказывали.
— Простите?
— Я сделал это, отец. Он не смог прикоснуться к Библии и завыл, когда она оказалась в его руках. Я показал ему распятие, и он ослеп. И тогда я вонзил кинжал в его сердце, как вы и велели.
На другом конце воцарилось молчание.
— Именно это я и должен был сделать… Да?
— Да, мой мальчик, — как-то тускло рассмеялся отец Винсент. — Именно это ты и должен был сделать. Больше ничего не делай. Оставайся там. Я позвоню в полицию.
— В полицию?
— Просто жди, — повторил священник и повесил трубку.
Какое-то время Кевин сжимал трубку в руке, слушая частые гудки, потом медленно положил ее.
Он посмотрел на диван, где лежало тело Джона Милтона. Что-то изменилось. Он медленно подошел к дивану и уставился на труп. Сердце его часто забилось, холодок пробежал по спине. Кевину показалось, что он входит в ледяную воду.
Джон Милтон был мертв. Кинжал торчал из его груди.
Но он больше не закрывал глаза руками!
И он улыбался!
Глава 15
— Это лучшие адвокаты, Кевин, — умоляла мужа Мириам. — Почему ты не хочешь прислушаться к голосу рассудка? Ты должен быть благодарен за то, что они готовы это сделать, учитывая то, что ты совершил. Я поражена тем, что в них нет ненависти к нам.
Кевин не ответил. Он сидел в комнате для посещений и смотрел прямо перед собой. Его разум никак не мог осознать происходящее. Он сошел с ума? Может быть, именно так и сходят с ума?
Приехала полиция, за ней приехали партнеры, потом Мириам с девушками. Кевин никому не сказал ни слова — он не стал разговаривать даже с женой. У Мириам началась истерика, и Норма и Джин принялись ее успокаивать. Партнеры решили, что он поступает разумно, отказываясь говорить без присутствия адвоката. Но как ни умоляла Кевина Мириам, он и им не сказал ни слова. Как бы ни притворялись партнеры заботливыми и внимательными, он чувствовал, что они его ненавидят. Но ему было понятно, почему Мириам не замечает этого. Она такая хрупкая и ранимая, подумал Кевин, глядя на жену.
Она все еще была беременна. Мгновенного выкидыша не произошло, но это еще случится. Ведь случилось все так, как предсказывал отец Винсент. И эта мысль вернула его на землю. Он внимательнее вгляделся в лицо жены.
Мириам не выглядела больной или страдающей от боли. Она плакала, макияж ее растекся от слез, но физического дискомфорта она явно не ощущала. Даже та бледность, которую он замечал в последнее время, исчезла. Она выглядела как здоровая беременная женщина, расцветшая благодаря беременности. Возможно, дьявольский плод погибает, теряет власть над ней и перестает лишать ее жизненных сил. В Кевине проснулась надежда.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Ужасно! Почему ты спрашиваешь? Как ты можешь спрашивать об этом сейчас?
— Я не о том… Я спрашиваю, как ты физически себя чувствуешь?.. Твоя беременность… Синяки…
— Нет, со мной все в порядке, — ответила она. — Я была у врача, и он сказал, что все хорошо.
Мириам покачала головой.
Кевин смотрел на нее, всматривался в глаза, пытался прочесть выражение ее лица. Она показалась ему совершенно другой. Он чувствовал, что близость между ними исчезла. Они больше не были половинками единого целого. Она стала чужой. В ее глазах больше не было той теплоты, которую он так любил когда-то. Казалось, в ее теле поселился кто-то иной… А потом он вспомнил — это ребенок! Это он лишает ее сил, теплоты, любви к нему!
Врач был одним из них. Может быть, это он сохранил жизнь ребенку?
— Я не хочу, чтобы ты ходила к их врачу, Мириам, — произнес он. — Прекрати ходить к нему!
— Господи боже, Кевин! Я и не понимала, насколько ты безумен!
— Я не сошел с ума, Мириам. Ты поймешь, что я не безумец.
Она села и уставилась на него. На ее лице не было и тени сочувствия или жалости. Он чувствовал ее отвращение и злость.
— Кевин, почему ты это сделал? Почему ты убил именно мистера Милтона?
Охранник, стоявший у дверей, поднял брови, взглянул на них, а потом притворился, что его заинтересовало что-то другое.
— Ты не поверила мне, когда я сказал тебе, так что не поверишь и сейчас. Но на суде все прояснится.
— На суде? — Мириам презрительно хмыкнула.
Ее взгляды и поведение — все это было не ее. Что-то разъело ее, овладело ею, как некогда овладело Глорией Джеффи.
— Какого суда ты ждешь? Ты признался в убийстве и не позволил Полу, Теду или Дейву защищать тебя, хотя они — лучшие адвокаты в городе, а то и во всей стране!
— Я все выяснил и обратился к адвокату.
— И кто это?
— Он мало известен, небогат, но самое главное: он — не один из них!
«Пока, — подумал Кевин. — Если я проиграю, он может стать одним из них!»
