— Все прекрасно понимают, насколько выгодно и безопасно подделывать лекарства, — утверждал Сашка. — Потому что наказать нас сегодня крайне сложно. Извини-подвинься… Нет ни четкой системы, позволяющей обнаружить фальшивые препараты, ни ясной законодательной и нормативной базы, трактующей, что подделка лекарств — преступление, за которым должно последовать наказание.
Правда, в Уголовном кодексе России появились изменения, хотя бы косвенно касающиеся проблемы. В частности, действия, связанные с незаконным использованием товарного знака, наказываются от штрафа в размере шестисот — восьмисот минимальных зарплат до лишения свободы на срок до пяти лет. Но кого-нибудь наказали? Фига… О таких и слыхом не слыхивали… Или разве нет примеров незаконного использования чужой марки? Сколько угодно, да возиться с ними никому не хочется. Даже скандал с «Ферейном» закончился ничем.
Отмечал ушлый Сашка и любопытную закономерность: возникла проблема в условиях дефицита лекарств, а развивается в условиях их избыточности. Ею занимаются практически все международные медицинские организации — и ВОЗ, и Международная фармацевтическая федерация, и Европейский союз, и Международная ассоциация фармпроизводств. А фальсификаторы действуют мгновенно — едва появляется новый препарат, как уже готова его подделка. И рассуждают они вполне здраво. Все меры борьбы с ними, предложенные учеными, наивны до изумления. Ведь фальсификацией лекарств занимаются не приготовишки, а прожженные дельцы, ворочающие миллиардами долларов! И рекомендовать сначала оценивать поступившие в аптеку лекарства визуально, затем проводить упрощенные экспресс-реакции для быстрой идентификации присутствующих в препарате компонентов, а потом применять инфракрасную спектроскопию и тонкослойный химический анализ — поистине смешно! На кого это в России рассчитано?! Извини-подвинься…
И пусть имеются все технические средства для анализа подлинности лекарств. Но то, что Гребениченко и другие заправилы фармацевтического бизнеса, убоявшись бдительной сельской аптекарши, заметившей ошибку в написании фирмы, стыдливо закроют свое дело, чересчур сомнительно. Да и мировой опыт свидетельствует: куда более развитые страны, где в самых небольших городках есть приборы и для инфракрасной спектроскопии, и для тонкослойной хроматографии, не могут справиться с потоком подделок.
Ставили вопрос об организации пунктов пропуска лекарственных средств из-за границы, оборудованных контрольно-аналитическими лабораториями, об усилении координации деятельности с МВД России, ФСБ, Генпрокуратурой, Минюстом, а также об ужесточении контроля за сертификацией лекарственных средств, за изъятием и уничтожением фальсифицированных препаратов.
— Не вопрос! — усмехался Сашка. — Поскольку он будет стоять еще долго! И пусть стоит себе на здоровье! Как у здорового мужика!
Зато оборот подделок все увеличивался, и люди все чаще и чаще умирали от пустышек или фальсификатов. В лучшем случае — не вылечивались.
Щелчком по носу акулу не остановишь…
Какой такой закон? Чепуха… В России законы лишь на бумаге. И президент получит второй срок… И отсидит его по полной программе… Ничего не изменится. Не важно, как проголосуют, важно, как посчитают… А считать в России умеют… Теперь и деньги в том числе. В свое время здесь работали на военно-промышленный комплекс и открывали исключительно физико-математические школы. Одну из которых и закончили когда-то с блеском три Александра.
Сашка весело смеялся. И заявлял, что все-таки основная причина криминала в фармацевтике куда сложнее, чем кажется многим.
— Вот приходит пенсионер-инвалид в аптеку с льготным рецептом. Мечтая прямо вот так, с ходу, получить дефицитный дорогой швейцарский препарат задарма! Какой-нибудь там интрон по тысяче сто пятьдесят рублей за одну ампулу, — рассуждал Гребениченко. — И не доказывай мне, друг Портос, что онкологические препараты у нас в стране бесплатны! Это мимо сада… При одном упоминании о льготах лекарство мгновенно «исчезает» из всех аптек Москвы! «Да что вы, уверяет фармацевт с честными глазами, мы из Швейцарии уже года полтора ничего не получали… Ах, вы согласны за деньги? Вот одна упаковка осталась. Вам исключительно повезло… Нужно две? Случайно завалялось как раз две. Тебе ведь ясно и понятно, что государство, допускающее подобную ценовую политику при средней зарплате по стране в две-три тысячи рублей, гарантирует качественную медпомощь только богатым. Мало того, оно этим самым рождает преступников. И все снова в том же корыте… Принудиловка… Ибо закажи «бизнесмен» любой местной типографии напечатать тысячу этикеток интрона, а контроля за печатной продукцией сейчас нет никакого, налей в ампулы дистиллированной воды — вот нам с тобой и сорок шесть миллионов рублей в карман! А счет нынче идет не на одну тысячу упаковок… Да и не думаю я, что интрон — самый дорогой нынче препарат. Поэтому до тех пор, пока лекарства не будут стоить адекватно покупательной способности среднего человека, криминал будет неплохо жить и даже торжествовать. А лабораторию, которая попытается исследовать содержимое этих ампул, лихие ребята по заказу «производителя» глубокой ночью просто сотрут с лица земли вместе с тонкослойным хроматографом. — Сашка нагло улыбался. — Многие государства у себя сами устанавливают предельные цены на лекарства и разрешают повышение стоимости нового препарата лишь в тех случаях, когда доказано его значительное преимущество перед существующими. При этом основные «лекарственные» расходы берет на себя обычно страховая компания. Но не у нас… Так что нам остается с благословения российского правительства спокойно торговать лекарствами…
Да, лекарственный бизнес в России стал одним из самых прибыльных. Это Саня тоже давно постиг с помощью друга. Выгоднее торговать только оружием и наркотиками. В начале нового века, по данным Министерства здравоохранения, доля поддельных лекарств составила пять процентов от общего оборота. По другим, неофициальным оценкам, — пятнадцать процентов… Лишь одних зарубежных препаратов за год подделывалось на десять миллионов долларов…
Правда, у приятелей неизменно росла и конкуренция, поскольку пронырливых людей в России всегда хватало с лихвой. Количество производителей и дистрибьюторов лекарств постоянно росло. Зато в таких условиях заодно увеличивались шансы создать фирму-однодневку и мирно спихнуть в аптеку партию лжетаблеток. А попадали в Россию поддельные лекарства либо в случае некомпетентности руководителя аптеки, либо при его прямом сговоре с дистрибьютором. Как у Сашки с Ольгиной директрисой. А наказание за это… Не смешите Гребениченко! Всего лишь отзыв лицензии на право заниматься фармацевтической деятельностью.
Чаще других подделывались анальгетики и антибиотики, а легче всего — мази и гели. Их производство можно было запросто организовать в обычном подвале. Легко подделывать противо-бактериальные и гормональные средства, средства, влияющие на тканевый обмен, противогрибковые, желудочные средства и все те же анальгетики.
Ликвидация подпольных производств? Но сегодня правоохранительным органам не до этого. С террористами бы разобраться… А поймать за руку поставщиков трудно — все документы у них, как правило, в порядке. И страна исконно по-русски продолжает надеяться на авось, небось да как-нибудь. Уповая на то, что наши проблемы с поддельными лекарствами кажутся несерьезными по сравнению с опасностью проникновения в ряды «фальшивотаблетчиков» террориста или маньяка. Вон, в Италии недавно травили минеральную воду, сок и молоко. А в США несколько человек, незаметно вскрывая флаконы с безрецептурными лекарствами, подсыпали туда содержащие яд таблетки. Виновных в гибели людей удалось найти только с помощью ФБР.
