ему верный путь. Мия расхохоталась бы, если бы он попытался объяснить ей, что произошло. Она бы подумала, что он придуривается, ведет двойную игру.
Он должен поговорить с Мией. Повести себя как мужчина и бороться за то, чтобы быть вместе с женой и с сыном. Он учится на своих ошибках! И хочет быть ответственным за свою семью, чтобы они чувствовали себя в безопасности.
По дороге домой он купил на углу две пиццы навынос, для себя и Финна. Они съели их прямо на кухне, без всяких тарелок, прямо из коробок.
Джексон как раз убирался на кухне, когда Мия вернулась с велосипедной прогулки. Она выглядела очень уставшей.
– Как все прошло?
– Отлично, – бодро ответила она и с подозрением посмотрела на остатки пиццы, приподняв бровь в знак неодобрения всех этих жиров и углеводов.
Сейчас или никогда, подумал Джексон.
– Я скучаю по тебе.
Мия моргнула:
– Что?
– Я скучаю по тебе. Я скучаю по нам. Я зачем-то живу с мамой – нет, я очень люблю маму, – а ты одержима этим… – Он сделал неопределенный жест. – Со всеми этими фитнесами и здоровым питанием ты скоро совсем превратишься в тень. Лучше бы мы сегодня пошли куда-нибудь все вместе.
Она скрестила руки на груди. Отвернулась. Казалось, она готова расплакаться.
– Но мы больше не семья, Джексон.
Она пошла ставить чайник, повернувшись к нему спиной в знак того, что разговор окончен, и Джексон почувствовал разочарование. Вот тебе и храбрость. Он вздохнул:
– Гм. – Он нахмурился. – Ты… ты кого-то встретила?
Он представил себе какого-нибудь сумасшедшего велосипедиста, расписывающего бесконечные велосипедные пробежки в фитнес-приложении в телефоне.
Мия звонко рассмеялась:
– Нет. Нет-нет. Мне не нужен кто-то другой, Джексон. Я пытаюсь понять, кто я есть на самом деле, после всего того, что я пережила с тобой. Стараюсь войти в новую жизнь.
Без него. Это было ясно. Он кивнул:
– Понятно.
Он вышел из кухни и пошел к Финну, который играл в приставку в гостиной.
– До встречи, приятель.
Он обнял сына. Пока у него был Финн, все было не так уж плохо. Если Мия не хочет простить его, что ж, это справедливо. Но он был отцом Финна. И всегда будет. Она не могла отнять это у него.
Он вернулся в кухню, чтобы попрощаться в последний раз. Мия подняла на него испуганный и виноватый взгляд. В руках она держала кусок остывшей пиццы и ела его так жадно, словно это был последний кусочек на земле.
– Пока, – сказал Джексон, борясь с желанием сказать что-нибудь резкое.
Потому что он не чувствовал обиды. Ему просто было грустно. Еще он подумал, что, возможно, от пиццы ей станет легче.
Глава 20
Беа пригласила Эмилию позавтракать где-нибудь в кафе, чтобы рассказать ей о том, к какому решению пришли они с Биллом.
После купания с Марлоу Эмилия чувствовала себя ужасно. Она боролась с простудой, но ей казалось, что она все-таки заболеет. Она заказала омлет с помидорами черри, чтобы придать себе сил. Беа кормила Мод банановым пюре.
Эмилия зачерпнула ложечкой пенку капучино. В кафе подавали кофе, который обжаривали тут же на месте, и каждый раз после такой чашечки кофе она клялась себе никогда больше не пить растворимый.
– Мне нужно кое-что тебе сообщить, – сказала Беа, покончив с пирогом. – Я не хотела говорить, пока мы точно не определились, но я возвращаюсь на работу. В Лондон. Сегодня утром я получила официальное письмо.
– Ух ты! – Эмилия попыталась сделать вид, что очень рада за нее. – Довольно существенные изменения!
– Билл будет работать из дома и заниматься Мод, пока я в Лондоне. Мы оба поняли, что как-то сбились с дороги.
– Но ты нужна мне! – шутливо сказала Эмилия.
И действительно, советы и идеи Беа стали для нее очень важны. И она дорожила их дружбой.
– Я знаю. Но я все равно буду помогать тебе с магазином. Именно благодаря тебе я поняла, как сильно мне не хватает работы!
– Если магазин не закроется.
– О чем это ты?
– Пока что мне все кажется слишком сложным.
Беа хлопнула ее по руке:
– Замолчи! Я не собираюсь выслушивать этот негатив. Только вперед, Эмилия!
Эмилия была не в состоянии спорить. Голова у нее раскалывалась, в горле першило. Поэтому она просто улыбнулась. Она была рада за подругу. Конечно рада.
К воскресенью она почувствовала себя полностью разбитой. Эмилия хотела только одного – лежать в постели, но ей предстояло провести весь день на репетиции с квартетом, ведь свадьба Элис приближалась с каждым днем. Эмилия пролежала под одеялом до последней минуты, потом вскочила, натянула одежду, не приняв душ, и помчалась на репетицию.
Она понимала, что в спортивных штанах и толстовке выглядит неряшливо. К тому же Дельфина была просто сногсшибательной: в голубой шелковой блузке с бантиком и в крошечной кожаной мини-юбке.
Марлоу хотел обнять ее, но она уклонилась:
– Не подходи, я заболела.
Она отдала ему выстиранный вручную кашемировый свитер.
Обычно игра на виолончели заставляла Эмилию забыться. Музыка успокаивала ее, а игра на музыкальном инструменте – еще больше. Они играли «Salut d’Amour» Элгара, одну из мелодий, которые собирались исполнить для прихожан до начала свадебной церемонии. Это напомнило Эмилии о пьесе Элгара «Chanson de Nuit», которую квартет исполнял на поминках отца.
Она играла из рук вон плохо. Пальцы у нее ныли, смычок постоянно соскальзывал, и она забывала следить за нотами. Марлоу остановил репетицию и посмотрел на нее:
– Ты в порядке? Ты готовилась дома?
Голос звучал ровно, но она почувствовала, что Марлоу с трудом скрывает раздражение. Он практически обвинял ее в том, что она не занималась дома. А она занималась. Но она была живым человеком, а не чертовым роботом!
Эмилия положила смычок на подставку.
– Прости. У меня было много дел. И я не очень хорошо себя чувствую…
Все посмотрели на нее. У Петры был сочувствующий взгляд. У Дельфины – непроницаемый. Марлоу же выглядел разочарованным.
– Если тебе так плохо, надо было отменить репетицию. Мы теряем время.
Эмилия встала и направилась к двери. Марлоу пошел за ней.
– Извини, – сказал он. – Я всегда волнуюсь перед выступлением. Просто я хочу, чтобы у нас все получилось хорошо, и я знаю, что ты способна отлично сыграть. У меня дома ты великолепно играла. Ты играла так, как надо. Что происходит?
– Сегодня день рождения отца, – сказала Эмилия, глядя в пол.
– Ох, бедная моя. – Тон Марлоу сразу смягчился. – Какой же я дурак. Прости меня.
Он уже собирался заключить Эмилию в объятия, но тут появилась Дельфина.
– У нас зал только до четырех, – сказала она.
Марлоу отпрянул от Эмилии, словно та была прокаженной. А Эмилия подумала, что так оно и есть.
– Я больше не могу, – выпалила она. – Мне казалось, что я достаточно хорошо играю, но это не так. Тебе придется вернуть Фелисити.
– Не говори глупостей, – улыбнулся Марлоу.
– Я правда так считаю. Лучше я уйду сейчас, чем испорчу вам все в праздничный
