отвести взгляд, потрясённый, очарованный. Никогда прежде мне не доводилось встречать никого подобного ей. Сакура кажется воплощением самой стихии древа, квинтэссенцией всего, что делает этот мир прекрасным и полным чудес.
— Я тоже помню тебя, Рен… — говорит она с лёгкой улыбкой, словно увидев узнавание в моих глазах.
Едва взглянув в мою сторону, возвращает своё внимание к танцу карпов.
— … И чувствую в тебе свою силу. Значит, кровавая вишня выбрала достойного адепта.
Замерев в благоговении, я силюсь подобрать верные слова. Она же, словно танцуя с ветром, исчезает, чтобы вновь возникнуть за моей спиной, невесомо касаясь плеч. Мгновение — и она уже сбоку, то справа, то слева, как мимолётное видение.
— Я знала, что наши судьбы переплетены не просто так. Тебе ещё предстоит сыграть важную роль в истории Империи.
Наконец я собираюсь с силами.
— Позвольте спросить.
Пока роняю слова, смотрю, как она исчезает и появляется, словно дух, то рядом со мной, то над прудом, едва склоняясь и любуясь карпами, но это не мельтешение. Её перемещения изящны и неторопливы, кажется, что само время потакает ей, замедляя свой бег. А Сакура наслаждается каждым мигом, она поднимает свои бездонные глаза и говорит с нажимом:
— О, Рен. Прекрати. Отбрось эти манеры. Позвольте-е, — она тянет слово, передразнивая меня. — Ты же простой парень из глуши. Ближе к природе и должен это понимать лучше других. Мы все равны, хоть может казаться, что некоторые стоят выше других. К тому же, — она лукаво прищуривается, — когда ты так официозен, я чувствую себя древней, как сами горы. А напоминать даме о её возрасте, знаешь ли, крайне невежливо. Зови меня просто Сакура, и на этом всё. О чём ты хотел спросить?
— Расскажи мне всё! — с жаром прошу её. — Расскажи всё, что я должен знать. Прошу, Сакура!
— Вот это другое дело, мне нравится такой подход, — она улыбается и появляется рядом со мной, подхватив меня под руку. — Пойдём, я покажу тебе это место.
Можно было бы ожидать, что легендарная ученица Аранга окажется надменной и строгой, но Сакура щебечет, словно певчая птица. Наш разговор напоминает беседу старых друзей. Я лишь иногда вклиниваюсь, задавая вопросы, а она болтает без умолку.
— Когда мы окончательно расстались с другими учениками Аранга, каждый выбрал свой Путь. Я долго странствовала, как и завещал учитель, искала подходящие места, помогала людям, старалась пустить корни. Это же так свойственно нам, практикам древесной стихии.
— И смотрю, пустила? — чуть усмехаюсь.
— Да, именно. Золотая Сакура — мои прямые потомки. Может, и не похоже, но я их далёкий предок — основатель клана. Меня любят, уважают и почитают, а я не забываю делиться своей мудростью и умениями, — немного горделиво говорит она. — И клан благородно хранит мой секрет и покой, как теперь и ты. Хотя по поводу покоя, наверное, я тороплюсь, ты же не просто так пришёл ко мне. Или захотел написать портрет, достойный твоего мастерства? — внезапно ставит она меня в тупик.
Слишком много она обо мне знает…
— Это… бесспорно была бы великая честь. Я буду счастлив положить твою красоту на холст, но не сейчас, когда в опасности столько жизней. Скажи, почему ты не вмешалась раньше, когда Империя только начала приходить в упадок? — с вызовом смотрю на неё, не удержавшись от этой дерзости.
Она гораздо дольше меня живёт в этом мире, но мне всё равно непонятно её бездействие.
— О, юный Рен, — она звонко смеётся. — Ты ещё слишком молод и горяч, я чувствую в тебе эту бушующую силу, как и в других мальчишках. Остальные ученики Аранга были такими же. До поры, но это проходит, поверь. Мои изыскания истин были долгими, а попытки пустить корни — неоднократными. И не всегда успешными.
— Я не слышу ответа на свой вопрос, — говорю твёрдо, но спокойно.
— Ты слишком торопишься, — вздыхает она.
— У нас не так много времени, и мне нужна помощь… Прости за мою настойчивость.
— Тогда просто послушай и не перебивай, — она садится на край пруда и почти касается ногами воды. — Я устала. Сколько было попыток, и единственная успешная — это клан Золотой Сакуры. Раньше был просто клан Сакуры, такие же потомки, но он стал Кровавым. Стоило мне оставить их и продолжить свой Путь, как полилась кровь. Реки её… Моё вмешательство лишь привело к новым жертвам, и чудесный дар обернулся источником страданий.
По её лицу видно, насколько та ситуация задела её. Практически разбила ей сердце.
— Честно, я не вижу смысла спасать Империю, — продолжает она. — Людские распри, постоянные междоусобицы… Когда-то Империи не существовало, а на её месте формировалось множество клановых территорий, и, наконец, они объединились вместе. Однако для чего? Чтобы вновь лишать друг друга жизни? У них есть общий враг — демоны, но нет, им этого мало. Нам… — с грустью поправляет себя она. — Будучи человеком, я прожила гораздо дольше, чем нам отмерено. Видела гораздо больше и уяснила одно: мира не будет, такова суть человеческой природы. Сколько бы тысяч лет ни прошло, мы всегда будем убивать себе подобных. Сменятся действующие лица, но не причины…
Многое из того, что она говорит, резонирует и во мне самом. Многие из того, что её задевает, желаю остановить и я сам. Дорого бы отдал, чтобы прервать это безумие…
— Если даже отбросить в сторону поведение людей, — в голосе Сакуры звучит горечь и разочарование. — Они позабыла все уроки прошлого, все мудрые заветы, что оставили им предки. Знания о культивации, о гармонии с миром и самим собой — всё это утрачено, развеяно по ветру, как пепел. От Пути у вас остался жалкий огрызок, по которому вы боитесь идти, потому что не помните, что лежит на другой его стороне. Как же это иронично и горько…
Взмахов руки она поднимает волну, спугнув рыбу.
— Вместо того чтобы следовать истинному Пути, люди погрязли в мракобесии и невежестве. Они жаждут лишь власти и богатства, готовы предать и убить за клочок земли или горсть серебра. Разве достойна такая Империя спасения? Разве не пожинает она лишь плоды собственных ошибок и грехов? Быть может, сейчас самое время отпустить её, позволить исчезнуть в водовороте истории, дабы на руинах мог возникнуть новый мир, более чистый и мудрый.
