вам признательны, доктор, – сказала Эосфор. Хлоя заставила себя улыбнуться в ответ и шагнула назад, показывая, что собирается идти к Лукасу, но не хочет грубо обрывать разговор. Аманда кивнула ей, сама отвернулась и открыла дверь дома. Харрис поняла – беседа была окончена.
Она развернулась и пошла вглубь сада, откуда почему-то так и не донеслись до неё звуки вновь настроенной гитары. Прошла мимо не радующих сейчас взгляд клумб, мимо декоративных узорчатых решёток, обвитых плющом, и так далее – уже торопилась, волнуясь, не потратила ли слишком много времени с Джеком – кто его знает, что могло случиться с Лукасом?
– Самаэль? – позвала Хлоя, собираясь вынырнуть из тех же кустов, откуда вынырнули сегодня Джорджина и Рик. – Самаэль, ты тут? – напряжённая, она ждала, может быть, его крика, или стона, отчаянной мольбы помочь, как тогда, в подвале – но в этом доме всегда случалось то, чего она не ждёт, и в этот раз, видимо, для разнообразия, правило сработало и в её пользу.
Джорджина подняла на Харрис глаза, когда та вышла из зарослей, и сразу легонько толкнула Лукаса. Графин и один из стаканов, что несла девочка, стояли на маленьком столике, который она – или, может, её брат, – подтащили ближе к креслам. Гитары были аккуратно пристроены к одному из этих кресел, чехлы были расстёгнуты – на каждом грифе поблёскивало по шесть металлических струн, занимающих свои законные места. Хлоя уже успела подумать о том, что Лукасу было так больно во время встречи с отцом, что он даже не запомнил, на какой гитаре порвал струну – она была готова подойти к нему, прогнать Джо, заговорить, попытаться утешить… Однако очень вовремя Эосфор оглянулся на неё и выпрямился, позволяя увидеть то, чем они с сестрой занимались.
Второй высокий стакан был заполнен водой только наполовину. Всё остальное пространство занимали стебельки цветов – самых разных, растущих на разных клумбах, что были далеко друг от друга. Сам Лукас вряд ли бы успел объездить все эти клумбы, чтобы успеть собрать ей этот букетик, значит, ему помогла Джорджина.
Но его улыбка, когда он увидел её удивлённое лицо, явно стоила того, чтобы сделать вид, что Хлоя поверила, будто он собрал все эти цветы сам. Его сестра, это маленькое чудо, скорее всего, того и добивалась.
* * *
Остаток дня прошёл более-менее спокойно. Прилетала ещё одна стайка репортёров – но их с Лукасом никто не тронул. Годфри на ужине не было, как и большей части его детей – Харрис даже понравилось, несмотря на то, что пришлось прятаться от камер, когда они вернулись в дом, и ужинать не в столовой, а наверху. Но уж лучше таскать подносы туда-сюда, чем сидеть, как на иголках, боясь сболтнуть лишнего или не заметить срыва у Лукаса.
После ужина они на полтора часа, как всегда, расстались. Хлоя в это время обычно заполняла бумаги, в которых родственники её подопечного могли покопаться. Если бы она не вела никаких записей, это было бы странно, так что каждый вечер Харрис старалась как-то оформить свои наблюдения, результаты терапии. Местами она откровенно врала, местами – лишь едва приукрашивала правду. Например, в те дни после подвала, что Эосфор провёл в постели, она обозначила как «тяжёлый восстановительный период» – это была правда, конечно, но девушка не стала писать, что прекрасно знает, из-за чего её пациенту было так плохо.
Этим вечером она тоже занялась бумагами. Это её расслабляло, несмотря на очевидную нудность занятия. Так она могла разложить всё по полочкам, заодно – продумать, как может выкрутиться из очередного неловкого разговора с семьёй Лукаса, если вдруг они к ним пристанут. Честно, Хлоя вообще не знала, что бы она делала без этой полуторачасовой передышки: у неё было время снять стресс, набраться сил перед вечерними беседами – перед сном они обычно разговаривали о чём-нибудь. Харрис рассказывала вполголоса истории со службы. Лукас, тоже стараясь говорить потише, вспоминал свой клуб и поездки в далёкие страны – в детстве он часто сопровождал отца в, как он их называл, деловых путешествиях. Девушка просто радовалась тому, что у неё получается сделать то, ради чего она всё это и затеяла – сохранить его личность, помочь ему найти силы, чтобы приспособиться к новой жизни.
Последние тридцать минут из этих полутора часов, они оба тратили на водные процедуры. Эосфору требовалось больше времени, однако, разница у них была незначительна – он мылся так быстро, как мог, видимо, чтобы можно было подольше поболтать перед сном. Хлоя с самого возвращения со службы, опять же, по требованию матери, старалась приучить себя к чему-то большему, чем просто быстрое обливание водой в душе. Но она тоже не хотела отнимать у самой себя и у Лукаса драгоценные минуты покоя, когда они оба отдыхали от всего случившегося за сутки. Завтра будет ещё день, потом ещё и ещё – им обоим хотелось просто поговорить с кем-то, от кого можно было не ждать ножа в спину.
Распорядок был негласным, но чётко установленным, так что Харрис удивилась, когда услышала стук в дверь спустя сорок минут после того, как она уединилась с бумагами у себя. Секунду девушка размышляла, стоит ли ей впускать гостя – Эосфор вряд ли бы позвал её так рано, значит, это был кто-то из его семьи. Видеть она никого не хотела, даже просто, честно говоря, боялась того, что это мог быть сам Годфри. Ей вовсе не хотелось оставаться с ним один на один, в пустой комнате, где не было ни Лукаса, чтобы им прикрыться, ни младших детей, что помогли ей сегодня днём.
Стук повторился. Хлоя глубоко вздохнула, оставляя бумаги на столе. Быстро вытащила из шкафа чистое полотенце, надеясь, что сможет обмануть Эосфора-старшего, проскользнув в душ – если, конечно, это был он. Бросила полотенце на кровать, и лишь потом громко сказала:
– Входите.
Дверь приоткрылась. Харрис напряжённо посмотрела в ту сторону – моргнула, когда не увидела своего работодателя. Опустила взгляд ниже – и с облегчением вздохнула, узнав Джорджину.
– Доктор, можно? – спросила девочка, всё ещё не осмеливаясь войти в комнату. Хлоя как можно приветливее улыбнулась, качнула головой. Джо скользнула в помещение, закрыла за собой дверь, на секунду остановилась, будто не зная, куда себя деть. Харрис ей подсказала – сама пересела к себе на кровать, уступая девочке место за столом. Джорджина приглашение приняла – направилась к креслу, подтащила его поближе к кровати.
– Что случилось? – спросила девушка. Джо выглядела уж слишком серьёзной,
