подумал, что немного напугаю вас. Знал, что не смогу сделать это по-другому, так что… — Он пожимает плечами.
Паук в хорошем настроении. Интересно, здесь, на пляже, ему больше нравится, чем в городе?
— Ну, в любом случае, я рада тебя видеть. Киран тоже где-то прячется?
— Ага. Это он говорил мне в ухо. Передает «привет». Он снаружи, у ворот. Еще тридцать из нас рассредоточены по всему участку.
— Тридцать?
Паук снова пожимает плечами.
— Большое место. Большие дыры. Много мест, куда могут прокрасться крысы.
— Мне не нравится, как это звучит.
— Не волнуйтесь. У нас здесь все заперто крепче, чем у монахини. Э-э, извините за скабрезное выражение.
— Не вижу ничего плохого в этом выражении. А вот слово «бюрократия» не хорошее слово. Ты случайно не знаешь, куда пошел Деклан? — Паук корчит гримасу и переминается с ноги на ногу. — Ты не можешь мне сказать. Извини, я забыла, что мы не должны были разговаривать.
С извиняющимся видом он говорит:
— Это просто, знаете ли, бизнес.
Я пренебрежительно машу рукой в воздухе.
— О, знаю. Мужские штучки. Код и все такое прочее. Кстати, надеюсь, что в прошлый раз из-за меня у тебя не было неприятностей. Я не сказала Деклану, что мы разговаривали, но он каким-то образом узнал.
Паук торжественно произносит:
— Он всегда все знает.
Я сопротивляюсь желанию закатить глаза, смотря в потолок.
— Могу тебе что-нибудь предложить? Кофе? Бренди? Здесь прохладно. — Когда Паук колеблется, я говорю: — Он ни за что на свете не узнает. Его даже здесь нет.
После минутного внутреннего обсуждения он хрипло произносит:
— Кофе был бы «очень сильно».
— Я не говорю по-ирландски. Это значит «да»?
— Ага. Спасибо вам.
— А как насчет других парней? Я поставлю большой кофейник, как насчет этого? Тот, кто захочет, может просто постучать в дверь.
Я не даю ему времени ответить, просто улыбаюсь и закрываю дверь, затем иду на кухню и роюсь в огромной кладовой в поисках кофеварки. Я не могу ее найти, пока не обнаруживаю, что она встроена прямо в стену в маленькой нише рядом с холодильником.
Мне требуется еще десять минут, чтобы сообразить, как загрузить туда зерна, которые нашла в кладовке, и заставить ее работать. К тому времени, как возвращаюсь в кухонный «предбанник» с чашкой горячего кофе для Паука, еще трое здоровенных мужчин в черном с винтовками в руках слоняются вокруг прямо за пределами пятна света во внутреннем дворике.
— Привет, ребята! Я просто вернусь и принесу кофейник. Подождите-ка секунду.
Я отдаю Пауку его кружку, затем возвращаюсь на кухню и беру еще несколько кружек и кофейник с заваренным кофе. Затем возвращаюсь в зал для завтраков, где раздаю остальные кружки и наполняю их, чувствуя себя немного Флоренс Найтингейл без всей этой запекшейся крови.
Решив, что ребятам нужно немного подкрепиться, я нахожу в кладовке печенье к чаю и шоколадную крошку и раскладываю их на тарелке, которую достаю. Вскоре во внутреннем дворике появляется дюжина мужчин, и мое настроение улучшается.
Нет ничего лучше, чем иметь рядом кучу привлекательных мужчин, которые поднимут тебе настроение.
— Кому-нибудь хочется поиграть в карты?
Когда это блестящее предложение встречает непонимающие взгляды и полное молчание, я мрачно говорю:
— О, да, верно. Я слышала, ирландцы хуже всех играют в карты. Итак, кто мне это сказал? Я не могу вспомнить. В любом случае, оставлю вас наедине с этим! Хорошего вечера, ребята. И спасибо вам за то, что вы так хорошо справляетесь с охраной этого места. Я действительно ценю это.
Я поворачиваюсь обратно к двери. Чей-то грубый голос произносит:
— Тот, кто сказал, что ирландцы не умеют играть в карты, был чертовым придурком.
Одобрительные возгласы летят в меня со всех сторон, когда снова оборачиваюсь, улыбаясь.
— Я тоже так думала. Может быть, кто-нибудь научит меня играть в покер? Я всегда хотела научиться.
Час спустя у меня за кухонным столом столпилось две дюжины парней, и я стала на три сотни баксов богаче.
Широко раскрытыми глазами я смотрю на кучу денег передо мной.
— Ух ты, удача новичка — это настоящая вещь!
— Как и забивание мешков песком. И неподчинение приказам.
При звуке голоса Деклана все парни в комнате замирают.
Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня из-за спин парней, стоящих кружком, скрестив руки на груди. Парни молча расступаются, отходя в сторону, чтобы между мной и Декланом был свободный проход. Кто-то громко сглатывает.
У меня болит задница, я кладу ноги на стол, улыбаюсь Деклану и спокойно говорю:
— Милый. Ты дома.
Мускул на его челюсти напрягается. Он испепеляет каждого мужчину в комнате, одного за другим, своим взглядом с каменным выражением лица. Все съеживаются.
— Это не их вина. Я пригласила их войти.
Игнорируя меня, Деклан что-то говорит парням на гэльском ровным и низким голосом. Несколько мужчин сглатывают. Один или двое нервно ерзают. Некоторые белеют.
Я встаю и складываю руки на груди, имитируя позу Деклана.
— Я сказала, это не их вина.
— Я слышал, что ты сказала. Паук, ты идешь первым.
Ни секунды не колеблясь, Паук подходит к столу. Он достает огромный нож из ножен, которые носит под пальто. Он наклоняется над столом, кладет левую руку на поверхность и прижимает нож к мизинцу.
Я вскакиваю с криком.
— Нет! Хватит! Паук, остановись!
К тому времени, как я врезаюсь в него, кровь уже сочится из его кожи.
Я заставляю его потерять равновесие ровно настолько, чтобы его хватка на ноже ослабла. Нож с грохотом падает на пол. На четвереньках я карабкаюсь к ножу. Когда до меня доходит, я вскакиваю и в ярости оборачиваюсь.
Во всю мощь своих легких я кричу Деклану:
— Какого хрена, гангстер?
Он остается спокойным и холодным, как айсберг.
— Верни ему нож.
— Черта с два.
Его голос становится тверже.
— Слоан. Сделай это.
— Тебе нужен этот нож? Подойди и забери это. Я воткну его в твой гребаный череп, дикарь. Этот человек — твой друг.
Тяжело дыша, я смотрю на Деклана. Больше никто в комнате не шевелит ни единым мускулом и не издает ни звука.
Он говорит:
— Ты неправильно поняла. У меня нет друзей. Паук работает на меня. Он ослушался моего приказа. А в нашем мире непослушание влечет за собой последствия.
Краем глаза я вижу, как один из мужчин сжимает руку в кулак. На этом кулаке не хватает двух пальцев.
Ослепительная вспышка ярости охватывает меня. Я тут же ощущаю себя больной и в ужасе, но больше всего в ярости.
