аристократии мне ничего не нужно. — Всякой глупости должен быть свой предел. — Ну и я не оставляю надежды по ходу дела завести действительно хорошие знакомства. Для эмпата это не то, что большая проблема, да и я худо-бедно разбираюсь в людях…
Но эмпатия всё-таки стоит над моим «разбиранием», ибо случаи отказа моих способностей можно было пересчитать по пальцам, и касались эти случаи в каком-то смысле уникумов. Очевидно, что не всякий телепат мог и хотел закрываться наглухо, и уж точно не каждый псион без склонности к этому направлению имел возможность каким-то образом изолировать свои эмоции так, чтобы даже эхо наружу не проникало.
— Ты из тех людей, кто предпочитает делать здесь и сейчас, не откладывая на потом, да? — Усмехнулся обер-комиссар, покачав головой. Взгляда с меня он при этом не сводил. — Это не худшее качество, совсем не худшее. Но я бы хотел попросить тебя о том, чтобы ты отложил свои планы хотя бы на пару недель.
— Это не проблема, господин Ворошилов…
— Наедине можно просто — Ворошилов. — Неожиданно вставил обер-комиссар, возвращая на голову фуражку. — Летал на вертолётах когда-нибудь?
— Никогда. — Если не считать вертолёта на экране старенького игрового автомата. Да уж…
— Значит, сегодня это исправим. Небольшой десятиминутный перелёт, дальше подземкой. И… держи ухо востро, несмотря на все приготовления наше «путешествие» может пойти не по плану…
Но оно пошло по плану, и за последующий час я действительно имел удовольствие полетать на вертолёте, — те ещё ощущения, не умел бы летать — стал бы единым целым с сиденьем, до того страшным оказался неконтролируемый тобой лично полёт, — и прокатиться на специальном составе метрополитена. Уж не знаю, был это особый второй уровень подземки, или нас возили по тем же маршрутам, но петляли мы долго, и на поверхность вышли у самого кремля, который я много раз видел снаружи, но ни разу — изнутри. Закрытая территория оставляла возможность лишь смотреть на стены и башни из красного кирпича, да украдкой бросать взгляды на суровых, вымуштрованных, вышагивающих по строжайшему алгоритму гвардейцев.
Это теперь я понимал, что не стены, не солдаты и не скрытые в толще земли пусковые шахты выступали основной линией обороны, нет. Псионы. Их вокруг было столько, что восприятие через ноосферу работало с крайне сомнительной эффективностью, а телепатически я как будто оказался в ночном солдатском лагере, чадящем сотнями и тысячами костров. Со студентами было иначе: костры исчислялись единицами, и основная масса личинок псионов казалась мне факелами, на которые без слёз не взглянешь. Изначально не стоило ожидать чего-то большего от молодых разумов, но я слишком резко проник в новый для себя мир псионики и аристократии, из-за чего не сразу пришёл к нужным выводам. Я уже молчу про то, что телепатия в моих руках раскрылась только спустя много субъективных часов наедине с собой, учебниками и наставлениями сначала Синицына, а после и комиссара Белёвской.
Так или иначе, но слепым я не стал, просто откалибровав восприятие согласно новому, — и в чём-то даже уникальному, — окружению. И это был действительно полезный опыт, ведь лучше узнать о неуниверсальности своего подхода в мирной обстановке, чем во время очередного покушения или вообще на поле боя…
— Для справки: распространяться о том, где конкретно проходила встреча тоже не стоит. — Заговорил Ворошилов, помешав мне наслаждаться видами. А наслаждаться тут было чем: одно только устройство ворот, к которым мы приближались, чего стоило. Чем-то стены Кремля напоминали мою цитадель разума, хоть и в несколько более скромных масштабах. А что? В своём «мире» я — царь и бог, так что мог позволить себе непомерно раздувать пафос в любых его проявлениях. Олег Сергеевич так вообще сферу «живой» ртути под это дело приспособил, а это, при прочих равных, впечатляет больше, чем замок в скалах…
— Честно говоря, я и не собирался, господин Ворошилов. — Болтать о таком, не до конца разобравшись в том, что это сулит — деяние простака и глупца. А я себя таковым не считаю, и подставлять под удар «голову» нашего государства не стал бы. Правда, теперь и Ксении не получится рассказать, как оно тут…
Чёрт, а ведь она наверняка не единожды тут бывала, если брать во внимание то, каким влиянием обладал её отец. И чего мужику спокойно не жилось? Всё ведь имел, ан нет…
— Иногда лучше перебдеть. — Главный гвардеец на посту удостоил нас лишь поверхностным взглядом, прежде чем дать отмашку своим. Тем не менее, прямо сейчас за нами наблюдали посредством множества камер в самых разных спектрах, а двойка псионов, скрывающихся в двух наполовину подземных помещениях, удостоверились в том, что мы ничего не скрываем и визуальных искажений вокруг нас нет. Как? А очень просто: они создали свои, отчего на секунду вокруг нас поплыл воздух.
Знали бы они, насколько я в этот момент напрягся и что мог бы сделать — не поленились бы предупредить, что и как будет происходить.
— Обер-комиссар Ворошилов, проводник ждёт вас у третьего входа. — Отрапортовал появившийся из ниоткуда, никак не ощущающийся телепатически мужчина в функциональной армейской форме, включающей в себя фуражку «а-ля» комиссарская, крепкие сапоги с высоким голенищем и пояс с кобурой, в которой покоился известный мне по изученным ранее документам крупнокалиберный пистолет, предназначенный для стрельбы спецбоеприпасами. Не только за рубежом умели делать пули с интересной начинкой.
— Благодарю, поручик. Что-то ещё?
— Никак нет. Прошу простить… — С этими словами «поручик » удалился, бросив на меня вроде бы и заинтересованный, но напрочь лживый взгляд. Кем бы не был этот мужик, но силы и навыков в нём выше крыши, и обвести вокруг пальца он так сумеет разве что не слишком чувствительных или просто невнимательных гостей-псионов.
— Если тут такие поручики, то боюсь себе представить, насколько пугающи офицеры-псионы чином повыше. — Усмехнулся я, когда «поручик» удалился достаточно далеко для того, чтобы нас не услышать. И тем не менее, его спина напряглась, а голова чуть дёрнулась, словно он хотел повернуть её, чтобы слышать получше. Что б я так слышал — был бы в курсе всех слухов на деревне! — Я, может, глупость спрошу, но это не к моему прибытию тут всё так насытили псионами? Не верится, что каждый день их на дежурстве столько, сколько по всей Москве, наверное, не сыщешь…
Мужчина покосился на меня с удивлением во взгляде
