и эмоциях. Лёгкая опаска тоже имела место быть, но в данном конкретном случае она была «раскрашена» инстинктами, подсознательным.
— Я иногда забываю, что ты не просто обладаешь огромной мощью, но и умеешь ей пользоваться порой лучше известных профессионалов. — Обер-комиссар поправил фуражку, на секунду прикрыв глаза. — Да, твоё прибытие спровоцировало увеличение численности охраны в несколько раз. Но не оттого, что тебя держат под подозрением. Просто противник может ударить, не считаясь с потерями, если поймёт, что в одном месте одновременно находятся сразу две потенциальные цели…
— Нет, я ещё понимаю — предпринимать попытки моего устранения, но Его Императорское Величество?.. — Это уже не игрушки, дозволительные в рамках холодной войны и обмена «любезностями». Случись такой удар, и при любом исходе разразится война.
— Даже теоретическая угроза остаётся угрозой, Геслер. Если бы все дорвавшиеся до власти люди по ту сторону границы были бы сплошь адекватными и разумными, то инициатива Его Императорского Величества по объединению человечества не была бы отвергнута всецело и полностью. — Настала моя очередь удивляться, ведь ни о каких инициативах, и уж тем более об «объединении человечества» я никогда не слышал. Ну, не считая дурных теорий в сети за авторством идеалистов, не понимающих, что такой исход возможен лишь в том случае, если некая сила паровым катком проедется по всем несогласным, развязав войну и каким-то чудом сохранив собственную целостность на уровне, достаточном для объединения огрызков. Правда, даже такая идея выглядит разумнее слепой веры в то, что человечество не решит однажды самоликвидироваться на почве внутренних конфликтов. — Считай это небольшим актом доверия с моей стороны.
— Я не знаю, можно ли доверять мне сильнее. — Я хмыкнул и размял шею под, уверен, суровыми взглядами многочисленных наблюдателей. — Честно говоря, на вашем месте я бы сюда себя не привёл как минимум в ближайший год. Что такое неделя там, где нужно понять человека и его мотивы? Может, я сумасшедший какой…
— Император — не случайный человек, и впечатление о тебе он составлял не лично. Знал бы ты, сколько работы подкинул особым отделам одним своим существованием… — Мужчина хохотнул. — Не думай, что возможность твоего… предательства не рассматривали, Артур…
О, не Геслер, а Артур? Это хорошо, даже очень.
А «предместья» стен из красного кирпича тем временем сменился натуральным буйством зелени. Контролируемым буйством, которое обычно называли садами. Всё вокруг было ухожено, красиво… и самую малость естественно. Я почему-то легко заметил усилия, вложенные людьми, ухаживающими за этим опоясывающим дворец и близлежащий храм садом. Академия не могла похвастаться тем же из-за размеров территории, на которую никаких садовников не хватит, и потому напоминала скорее лесопарк средней степени заброшенности.
Тут — совсем другое впечатление.
— … я бы скорее сказал, что на работу по этому варианту ушло больше всего сил и времени. Но иначе было нельзя: ты появился из ниоткуда, сразу начав демонстрировать навыки, несвойственные даже студентам последних лет обучения. Так что…
— Я всё это понимаю, господин Ворошилов. — Я не стал тянуть и ждать, пока обер-комиссар намучается с подбором «оправдывающих» такой подход слов. Всё это было понятно изначально просто потому, что я сам себя бы пристрелил, случись мне оказаться на месте Императора или одного из его приближённых. Возможно, задумался бы, подозревая появление псионов аналогичного уровня мощи у соседей, но уж точно не стал бы с собой встречаться. — И я благодарен вам за честность. Как и Его Высочеству Императору за доверие, которое в ином случае пришлось бы зарабатывать десятилетиями.
Я не тешил себя ложными надеждами касательно своей исключительности в глазах окружающих. Можно одарить сверхценного псиона чем угодно — богатствами, титулами, недвижимостью, гаремами из первых красавиц. Вот только на настоящее к нему отношение это не повлияет ни капли. Полезный инструмент, который нужно контролировать и ради этого идти на уступки — вот, как, по моему мнению, я должен был выглядеть в глазах окружающих. Репутация и отношение — это те вещи, которые не получить просто потому, что ты невероятно силён. Нужны годы и годы социальных взаимодействий: помог первому, поболтал со вторым, пнул под зад третьего, постепенно формируя свой образ в социуме.
Да, я мог получить всё это, скрывая силы, да только практика показала, что я как минимум мощь своего разума замаскировать не могу. С остальным не сильно лучше: рано или поздно, но я бы прокололся. И тогда со мной вели бы совсем другие разговоры, посредством того же устранения. А бессмертие или хотя бы выдающаяся крепость тела пока далеко: я развивал биокинез только посредством повышения своих навыков в псионике в целом.
— Можно сказать, что мы пришли. — Неожиданно произнёс обер-комиссар, остановившись перед живой изгородью и зелёной аркой со вплетёнными в неё алыми цветами. Ни охраны, ни кого-либо живого я в непосредственной близости не ощущал… поначалу, пока не сконцентрировался и не обнаружил едва заметный, целенаправленно ограниченный разум. Тоже так хочу! Это ведь практически идеальная маскировка, которую даже я раскрыл совсем не сразу! И то, ничего кроме факта наличия телепата в окружённой живой изгородью беседке я сказать не могу.
— Не во дворце?..
— Если захочешь, можешь спросить его о выборе места для разговора лично. — Вкрадчиво посоветовал Ворошилов, едва сдерживая улыбку. — Всё, мне ещё есть, чем заняться. Удачи, Артур.
— Благодарю…
Я ещё секунду потратил на то, чтобы заставить себя обернуться и, наконец, ступить под зелёные своды живого псевдо-лабиринта. Там, впереди, меня ждал Его Императорское Высочество Алексей Второй, телепат шестого ранга и просто псион, в руках которого напрямую находилась треть планеты, и косвенно — половина. Властитель с большой буквы, сумевший сохранить и приумножить всё полученное от предков. И, по всей видимости, любящий оправданный риск, раз уж я оказался здесь настолько рано и не под прицелом множества подавителей.
Впрочем, последнее предположение — не факт, и чисто теоретически на беседке может быть сконцентрировано внимание целой армии пробойщиков. И тут всяко удобнее, чем во дворце…
Я не особо торопился, но и не изображал неспособность сориентироваться в этом простеньком лабиринте. В мыслях бился главный на сегодня вопрос: чего ждать от этой беседы? Я не знал, но мог предполагать. Десятки, сотни разных вариантов, каждый из которых был обеспечен лишь моим видением мира и воображением. Никакой конкретики, конечно же.
И тем не менее, в моей голове прочно устаканился главный посыл последних субъективных месяцев: у меня есть цель, и
