Выбраться отсюда. Сесть в машину. Воздух не лезет в легкие.
Еду в бар «У Ширли». Встаю у стойки. Играет музыка, и мне хочется раствориться в ее вихре без остатка. Я никогда здесь раньше не бывала одна, Трой этого не допускал. Ревновал к местным девицам.
А теперь они мне улыбаются, вьются вокруг.
— Можно тебя угостить?
Конечно. Беру стакан, делаю вид, что пью.
Ко мне подходит девушка. Темно-рыжие волосы, сногсшибательное дорогое платье. Говорит вполголоса, похоже, из наркобаронесс; и руки у нее совсем не мужские. Ее прикосновения точны, она в этом мастер.
— Я не видела тебя здесь раньше. Ты откуда?
— Да я живу тут поблизости. Никогда раньше не ходила сюда одна.
— А сегодня почему?
— Забыть кое-что.
— Или кое-кого?
Ее руки непрестанно двигаются, словно живут своей жизнью.
— Я умею помогать людям забывать.
Я иду за ней в туалет. У нее в лифчике крохотная подушечка с таблетками, которая пахнет ее духами. Я глотаю таблетки.
— Я живу неподалеку.
У нее маленькая красная «мазда». У одного парня в школе была такая же «мазда». Мы часто трахались на заднем сиденье. Радости было мало. Там было неудобно. Эта девица слишком высокая. Руль станет мешать.
Но она просто ведет машину, не переставая касаться меня. И то, и другое делает умело.
— Я не могу дождаться, Лори, просто не могу.
Ее дыхание учащается. Она гонит машину так, что выскакивает на встречную полосу.
— Не бойся, я знаю, что делаю. Я вообще могу быть каскадером.
Не надо говорить мне о каскадерах, я знаю про них все.
Мы приезжаем к ней домой. Здание пахнет, как старые бабульки. Я замерзла и не понимаю, какого черта здесь делаю. Трой, найди меня, приди и стукни в дверь, как ты делал это всегда, забери меня отсюда.
Мы поднимаемся по лестнице. Она вводит меня в свою квартиру. Это просто страница журнала «Красота вашего дома». Не выбраться из этих свечек и веночков.
— Тебе нравится, Лори? Мне так хочется, чтобы тебе здесь понравилось.
Еще немного таблеток, в этот раз с серебряного подноса.
Я отправляюсь в путешествие в страну-видение. Несусь в машине вверх-вниз по радуге. По обеим сторонам стеклянное ограждение, надо бы аккуратнее вести машину. И я могла бы стать каскадером. Я мчусь все быстрее, съезжаю с рельсов. Врезаюсь в стекло, оно разбивается вдребезги. Как здорово, это совсем не больно. Кровь хлещет волнами, а когда я сгибаю ногу, из раны вылетают кровавые узоры. Я гидрант, приходят люди и танцуют в моей крови.
Она улыбается, гладит меня по голове:
— Понравилось путешествие?
Я плачу. Она так добра. Мать никогда меня так не гладила.
Она гладит и гладит меня, голову, плечи, потом ниже, еще ниже.
В спальне у нее все простыни одного цвета.
Поначалу все это ничего, но потом я прихожу в себя. Мне не нравится, я не хочу. Я хочу Троя. Она продолжает, она стонет. Все это была ложь, она обещала, что заставит меня забыть, но я все еще помню, я помню все.
Но сил нет противиться, надо через это пройти.
Серое, затхлое утро. Она лежит рядом со мной, улыбаясь во сне. У нее большие старушечьи груди. Смятая постель, шорохи, словно шепот. Надо выбираться отсюда.
Я одеваюсь. Стараюсь все делать бесшумно. Вдыхаю этот запах, запах ее духов, этой отвратной квартиры, ее веночков.
Перед тем как уйти, останавливаюсь у постели, смотрю на нее. Что ж, она старалась, надо отдать ей должное.
Она поворачивается, но я не хочу ее будить, не хочу видеть ее глаза. Я даже имени ее не помню. По дороге к выходу прихватываю пепельницу.
Лори, возьми трубку, если ты там. Тебя, кажется, нет. Я просто хочу сказать, что возвращаюсь завтра днем. Надеюсь, все в порядке.
В четверг днем еду к ее дому. Оставляю машину за углом, сама прячусь в кустах. В два часа ее еще нет. Я ухожу и возвращаюсь через час.
В четверть пятого они подъезжают. У машины поднят верх. Трой со смехом убирает руки с руля, вся улица в его распоряжении. На заднем сиденье куча пакетов, сани Деда Мороза, да и только. Я вижу там его чемодан, тот самый, который купила ему для нашей поездки в Мексику. Не может быть, чтобы он взял его и уехал с ней. Мне хочется схватить этот чемодан и бить Троя по башке, бить и бить, пока он не свалится замертво.
Он останавливается, заглушает мотор. Они смеются, она шутливо бьет его по плечу, и он ее целует.
Поворачиваюсь и иду прочь.
Я звоню ему, не могу удержаться. Ненавижу себя, но все равно звоню. Слезы текут по трубке, я слушаю бесконечные звонки. Наконец он подходит к телефону. Я знаю, что он знает — это я.
Я не задаю никаких вопросов, не спрашиваю, где он был. Мне просто нужно поговорить с ним. Немедленно. Я сейчас совершенно спокойна, никаких слез. Он говорит, что занят, что сейчас ему неудобно, он позвонит мне вечером, а завтра, возможно, мы встретимся.
Отлично, соглашаюсь я, ты совершенно прав, так будет лучше.
Мне хватает десяти минут, чтобы оказаться у его дверей. Если он увидит меня снова, увидит мое лицо, ее чары развеются, я знаю, у нее не хватит сил удержать его. Я стучу в дверь, стучу без остановки, я готова стучать до утра, пока он не откроет.
Я слышу его шаги. Он медленно открывает, он знает, кто там.
— Зачем ты пришла? Я же сказал тебе, что сейчас мне неудобно.
Я стою перед ним, но это не меняет его нисколько.
Его квартира в полном беспорядке. Он распаковывает вещи. Повсюду разложена одежда. На кровати новая рубашка, синяя шелковая рубашка. Это она ему купила, и я эту рубашку ненавижу.
Что-то изменилось здесь. Раньше это был мой дом, а теперь нет. Я сажусь в кожаное кресло. Это его кресло, не мое. Нам надо поговорить, твержу я ему.
Он театрально разводит руками, будто персонаж в «Крестном отце».
— Что ты от меня хочешь? — Он чуть улыбается. — Лори, все кончено.
— Не для меня.
Трой встает и начинает ходить по комнате. Как же он красив, думаю. Других мыслей у меня нет.
Он запускает руки в волосы.
— Прости меня, Лори, но я столько думал и решил, что нам надо покончить с этим.
А он тренировался. Пока ехал с ней в машине, проговаривал про себя эти слова.
— Какая же ты сволочь, — говорю я.
Он вздыхает.
Я смотрю на него, такого незнакомого. Десять дней назад он рыдал у моих дверей, он жить не мог без меня. Что же случилось, что такого она ему сказала, что сделала с ним?
