это бесконечная любовь к младшим сестрам Беитрис и Сайл, которые в отличие от своих братьев были практически неразлучны.
Вечно юные девочки-близнецы помогали богине смерти Морриган отмерять жизнь всего живого и отслеживать, чтобы те, кому суждено уйти в мир мертвых, уходили вовремя»
«Предания Ланиакеи»
Эридан
– Отсюда открывается прекрасный вид, не правда ли? – радостно возвестил Райндхард.
Мы стояли в самом центре дугообразного моста в виде дракона. Луна над нашими головами закончила наливаться красным и теперь бросала алые отсветы, отчего казалось, будто все вокруг покрыто кровью. Покров иллюзий был сдернут, и теперь я видела, как впереди, прямо из пустоты, медленно прорисовывались контуры дворца. Казалось, их рисовал лунным светом невидимый художник. И теперь перед нами предстало озеро, в центре которого возвышался изящный дворец.
Его нижняя часть уходила под воду, а остальное возвышалось над гладью озера. Из-за отражения дворец казался больше даже в темноте. Зазубренные стены и высокие башни с остроконечными шпилями. Узкие витражные окна башен сочетались с большими панорамными окнами спален.
Темно-синие стены дворца были украшены белыми узорами, напоминающими переплетенные ветви деревьев. Они впитывали лунный свет и переливались в темноте.
У самой высокой центральной башни для покоев хозяина был огромный балкон в виде орла, раскинувшего в стороны крылья. Казалось, будто этот каменный страж наблюдал за тобой и мог в любую минуту накинуться.
Эйлиин восторженно ахнула.
– Да, потрясающий дворец, – согласился Райндхард. – Величайшее творение архитектуры вкупе с очень смелыми техническими решениями. Оно прославит своего создателя на века. Кстати, наш бастард рассказал тебе историю создания этого волшебного места? – спросил он у Эйлиин, но та даже ответить не успела. – Хотя это неважно, я все равно ее расскажу еще раз, – капризно отмахнулся бог и продолжил: – Жил-был принц, которого никто не любил. Мальчик был бастардом и рос как невидимка в семье правящей династии. Так бывает, когда находишься в окружении тех, кто затмевает тебя своим происхождением и амбициями. Но наш маленький тщеславный принц так безумно жаждал внимания, что решил во что бы то ни стало добиться заоблачных высот. Ведь у него была мечта стать архитектором, имя которого будут помнить веками. Принц, безусловно, был талантлив. Он спроектировал этот потрясающий дворец и мост, но столкнулся с проблемой – несмотря на колоссальный магический дар, ему все равно не хватило бы сил воплотить свои задумки в реальность. Ведь дворец планировалось возвести в пространственном изломе, порталом в который служит мост. И тогда наш маленький гений заключил сделку с богом, по условиям которой все его детские мечты исполняются в обмен всего на одну душу.
Райндхард сделал паузу и продолжил нагнетающим тоном:
– Только принц-бастард не смог расплатиться. Он оказался слабаком, который может обещать отобрать жизнь, а по факту струсить. Он попытался обмануть бога, подсунув ему душу животного, и был за это проклят. Больше всего принц жаждал славы, чтобы его имя помнили веками, и бог лишил его собственного имени, стерев память о нем и увеличив долг принца с одной души до шестисот шестидесяти шести.
Он повернулся ко мне и развернул перед собой Эйлиин так, будто она его живой щит.
– Принц-бастард проделал огромный путь, прорубая дорогу к своему величию. И мы с тобой, дорогая, – он погладил Эйлиин по волосам, – стоим на пороге величайшего события, к которому наш герой шел тринадцать лет. Он принес на алтарь своего тщеславия шестьсот шестьдесят пять жизней. И вот настал момент, когда осталась всего одна. На что принц-бастард готов ради своей цели? Как много он готов ради нее отдать? На фоне шестисот шестидесяти пяти жизней одна кажется такой незначительной, правда? – В голосе бога появились новые тональности. Он больше не рассказывал историю, он резал меня своими словами. – Но что, если именно эта последняя жизнь что-то значит для самого принца? Что, если для него она стоит дороже всего на свете? Сможет ли он принести ее в жертву? И сможет ли он это пережить? – Губы Райндхарда изогнулись в усмешке. – Расскажи нам, бастард, что ты чувствуешь?
Я молчал. Эйлиин тоже молчала. На ее лице было написано смятение. Но бога это абсолютно не смущало.
– Ты готов покончить с этим? Снять проклятье и получить наконец-то то, к чему так упорно шел?
– Смотря какой ценой.
– Вот это новости! – Он расхохотался. – А с каких пор ты стал таким разборчивым? Разве это имеет значение, если за тобой и так уже тянется кровавый след? – Бог скептически изогнул бровь. – Ты на финише. Позади шестьсот шестьдесят пять жертв. И осталась всего одна. – С этими словами он вытолкнул Эйлиин на середину между нами, наглядно продемонстрировав, кого именно намекает пустить в расход. – Смелее, бастард. Это ведь такая малость. К чему принципиальность, когда ты на пороге величия? Убей ее, и уже с восходом солнца слава о тебе будет греметь в каждом уголке Трех Империй.
Эйлиин заметно напряглась, но не дрогнула. Она не плакала, не дрожала, не умоляла пощадить и не смотрела на меня. Ее глаза смотрели куда-то мне под ноги, словно она боялась их поднять и увидеть приговор в моем взгляде. Ее тонкие пальцы комкали складки платья по бокам. Девушке было безумно страшно. Она пыталась это скрыть, но я чувствовал все так, словно этот страх был моим. Он был как неприятная горечь на языке, от которой не можешь избавиться.
Я отрицательно помотал головой, с ненавистью глядя на Райндхарда, который поставил передо мной этот выбор. Глаза бога опасно похолодели, а губы изломала улыбка, напоминающая трещину в глыбе льда.
– Как интересно… – Его голос прозвучал мягко и опасно, как обмотанные бархатом лезвия. – Мы сделали такой громадный крюк, чтобы вернуться к тому, с чего начали. Это начинает утомлять. Ты становишься таким предсказуемым, бастард, что меня уже подташнивает. – Он сморщил нос. – Сейчас ты скажешь что-то типа «нет! Я не сделаю это! Она та, кого я так долго искал! Я не смогу без нее жить!», и бла-бла-бла. – Бог цокнул языком и закатил глаза. – Тебе не хватает немного эксцентричности! Что-то вроде такого. – Одним быстрым движением Райндхард столкнул Эйлиин с моста.
Девушка взвизгнула и плюхнулась в воду. Я среагировал молниеносно. Но бог гаркнул: «Стоять!» – и щелкнул пальцами. Вокруг меня выросла клетка из теней. Пока я бился о прутья и судорожно соображал, что делать, Райндхард наигранно удивленно сообщил:
– Ой, представляешь, я забыл на нее «Поглотитель души» надеть! Так глупо вышло. Я жутко рассеянный в последнее время!
– Она не умеет плавать! – завопил я, словно обвиняя его в этом.
– В самом деле?
