нужен.
Он посмотрел на нее, еле заметно улыбаясь.
– Хочешь, я тебе кое-что расскажу? – спросил он, но, не дождавшись ответа, начал: – Насколько я знаю, эта река недалеко от своих истоков соединяется с Кацурагава, и потом их воды уже текут вместе.
Мидори непонимающе посмотрела на него, а потом снова отвела взгляд.
– Понимаешь, я всегда буду с тобой, как навсегда вместе Кацурагава и Ёдогава, где бы я ни находился. Но сейчас меня просто задержали на тренировке, и потом… я покупал тебе цветы.
С этими словами Чонхо выудил из рюкзака маленький букетик из гербер, красных и желтых, и отдал его Мидори, удивленно смотревшей на цветы. Потихоньку ее взгляд потеплел, и она взяла букет.
– Прости, – прошептала она, улыбнувшись.
– За что?
– Прости, – повторила она, не сказав ничего более…
Но это было когда-то. Мидори встала на то же место, где была в тот день и посмотрела на реку. Такая же серая и одинокая, как и она, река несла свои воды по направлению к морю. Люди – не реки, они могут разойтись каждый в свою сторону. Она простояла так очень долго, воскрешая в голове все эти воспоминания, накопившиеся за столько лет. Она вспоминала каждую деталь, каждое слово и даже запах того маленького букетика, чтобы никогда его не забыть.
А на следующий день прилетел он. Она знала это, потому что на времяпрепровождение дома он отведет всего лишь день. Но она не пошла к нему сразу же, прекрасно понимая, что надо дать ему отдохнуть после такого тяжелого перелета. Будь все немного по-другому, она бы приехала к нему сразу же, но теперь все не так.
Мидори оттягивала тот момент, когда она увидит его в последний раз. Ей так не хотелось, чтобы этот последний раз наступал, поэтому она еще два дня избегала его, несмотря на то, что он звонил ей несколько раз.
Но вот, наконец, она отважилась. Это было седьмое апреля, день перед самым ее днем рождения, когда ей по праву должно было исполниться двадцать четыре. Ей показалось, что это самый лучший день – тренировки начнутся только завтра, и впереди целый свободный день.
Мидори поехала на автобусе, хотя на метро было гораздо быстрее. Она до конца оттягивала момент встречи, который должен был быть началом расставания. Оказалось, почти все места так или иначе напоминали ей о них, когда они были вместе. Вдруг ей захотелось, приехав, просто сказать привет, и обо всем забыть, но в следующий момент она укорила себя за трусость. Она просто ехала.
Приехав к его дому, она еще долго медлила нажать на звонок, хотя у нее были ключи. Это было утро воскресного дня, теплого и солнечного. Она сжимала коробочку в руке, так сильно, что чуть не поломала ее, потом положила ее в сумку.
Наконец она позвонила в дверь. Открыли далеко не сразу, пришлось звонить еще раз. С третьего раза дверь отворилась, и на пороге оказался Чонхо, немного заспанный и стоически подавляющий очередной зевок.
– Зачем ты звонила? Ключи забыла? – тут же спросил Чонхо, увидев на пороге Мидори.
Она ничего не ответила, просто продолжая стоять на пороге и смотреть на него. Чонхо, опомнившись, посторонился и пропустил Мидори в квартиру. По его виду можно было догадаться, что звонок Мидори его разбудил.
– Все никак не привыкну к местному часовому поясу, – пояснил Чонхо. – Как ты? В последний раз, когда мы разговаривали, твой голос звучал устало… Что-то случилось?
Мидори сначала в ответ на это покачала головой из стороны в сторону, а потом, опомнившись, сказала:
– Да, случилось…
Ее голос был тих, еле услышишь. Чонхо пригласил ее в гостиную, но она продолжила стоять там, где была, будто ее ноги приросли к одному месту. Она долго решалась сказать, но у нее все не получалось.
– Что случилось? – спросил ее Чонхо.
Мидори вновь открыла рот, но закрыла, решившись начать разговор только через минуту.
– Чонхо… мы должны расстаться.
Слова, как нож в сердце. Ей было сложно произнести это, потому что это были самые страшные слова в ее жизни, это были те слова, которые она вовсе не собиралась произносить. Чонхо сначала опешил от таких слов, но потом сказал:
– Ты, наверное, шутишь? Не совсем удачно…
Он прошел на кухню и налил себе стакан воды. Мидори последовала за ним, остановившись на пороге кухни.
– Я вовсе не шучу.
Чонхо поставил пустой стакан на стол. Вдруг ему в глаза бросился безымянный палец ее левой руки. На нем не было кольца.
– Почему? – глухо спросил он, продолжая стоять около стола.
– Потому, что я не достойна быть с тобой. Я не достойна быть твоей женой. Поэтому… забери кольцо. – С этими словами она достала коробочку из своей сумки и протянула Чонхо. – Подари его той, что будет достойна.
Чонхо совсем ничего не понимал, ему казалось, что он до сих пор спит, что это кошмар, жутко напоминающий реальность. Он смотрел на Мидори, пытаясь найти хоть один маленький намек на шутку, на то, что она скажет: Купился? Но нет, ее лицо оставалось серьезным как никогда, бледным и опустошенным.
– Зачем ты так говоришь? – спросил он, начиная ощущать боль где-то в груди. Кольцо он не брал, и Мидори продолжала стоять с протянутой рукой.
– Потому, что ты хороший, добрый и отзывчивый. Ты честный… А я не такая. Я не достойна тебя. Прости.
Она сама вложила коробочку в его руку, грустно улыбаясь, будто это был последний раз. Она так и предполагала, что это был их последний раз. После этого она отошла на пару шагов.
– С чего ты взяла? Ты не понимаешь, что говоришь…
– Я все понимаю. Я совершила ошибку, поэтому я не стою тебя, никогда не стоила. Понимаешь… Я и Дзюн… Мы провели ночь вместе. Я не буду оправдываться. Презирай меня, забудь, так будет легче. Притворись, что мы никогда не любили.
Говоря это, она отирала свое лицо от слез, которых до этого и так пролила немало. Чонхо так и остался стоять с приоткрытым ртом. В один миг его личный мир перевернулся с ног на голову. Он не мог ничего сказать, не мог пошевелиться. Ничего не мог сделать. Она была серьезна как никогда, от того и было страшно.
– Прощай, Чонхо… – тихо сказала она, положив на стол ключ от его квартиры.
Слезы продолжали течь по ее лицу, но она их не замечала. Она уже пошла в сторону входной двери, уже открыла ее, как
