Легкий ласковый ветер лениво дарит свое теплое дыхание, несущее нежные светло-розовые лепестки сакуры куда-то вдаль, на восток, к красному восходящему солнцу. Морские волны неустанно накатываются на берег, где-то нестерпимым гулом звучит гудок отходившего от берега большого корабля, а аэропорт Кансай, со всех сторон окруженный синей водой, регулярно, без всяких опозданий принимает железных птиц из далеких стран. Небо чистое, без единого облачка, самолеты летают беспрепятственно. Им вторят белоснежные чайки. В центре города величаво возвышается пятиэтажный замок, построенный еще полководцем Тоётоми Хидэёси и ставший свидетелем множества войн, побед и поражений.
Наступало утро, прерывая веселые события ночи, разукрашенной электрическими огнями, красными, синими, желтыми, зелеными… После шумной ночи улица Дотонбори* казалась обезлюдившей. В Осаке начинался новый день, овеянный нежно-розовыми лепестками сакуры.
Вместе с остальным городом просыпался и район Суминоэ, и каждая улочка в нем, и улица Нанко-дори, что недалеко от железнодорожной станции Китакагая, не стала исключением. Светлые лучи восходящего солнца коснулись и высоких, и наоборот, не отличающихся большими размерами зданий, и цветущих деревьев, и старейшего в городе маяка Такадоро, возвещая о том, что его работа на сегодня окончена. Лучи коснулись и тонких золотых цепочек, к концам которых рукой искусного мастера были прикреплены маленькие цветы сакуры, вместе образующие сережки, одного взгляда на которые было достаточно, чтобы понять, что они не были куплены в каком-нибудь сувенирном магазине для туристов, которыми был переполнен город, переживавший самую прекрасную пору в году. Сережки переливались на солнце, отражая каждый лучик. Сережки эти выглядели просто чудесно на черном фоне в коробочке, которую в протянутой руке держал довольно высокий молодой человек, приятное лицо которого светилось обаятельной улыбкой, и глазами, в которых черные, чернее ночи, зрачки надежно хранили что-то загадочное и недоступное для других. Девушка, стоявшая около него, невысокая, с каштановыми волосами, в сиреневой шелковой блузке и белых брюках, неощутимо прикоснулась к ним, провела тонкими пальцами по одной из цепочек, посмотрела в темные глаза парня, улыбнулась. Хотя было раннее утро, автомобили уже напоминали о необходимости проснуться всем, кто еще нежился в своих мягких постелях, создавая непременный атрибут большого города – вечный машинный гул.
– Я думала, ты забудешь… – произнесла она, вынимая сережки из коробки. Они издали еле слышный тонкий звук.
– Забыть о твоем дне рождения? – воскликнул парень. – Да ты смеешься! Это только ты можешь забыть о чем-то, если тебе нужен необычный кадр или что тебе еще там всегда нужно…
– Дзюн, это действительно важно. Я всегда мечтала там учиться, и нужно постараться, – говорила девушка поучительным тоном. Она вкрутила сережки в мочки ушей. – Как?
Она повертелась перед парнем, удерживая волосы рукой, чтобы было видно украшение.
– Они тебе очень идут, – сказал Дзюн, улыбнувшись. Он осторожно снял с ее волос прилетевший лепесток сакуры и отпустил его путешествовать дальше, несомого ветром и золотыми лучами солнца.
– Спасибо, – только и сказала она, обняв его нежно.
Они подошли к его мотоциклу, уже заждавшемуся своих пассажиров. Девушка всегда боялась таких поездок, она крепко обвивала руками парня, порой мешая ему вести этот довольно опасный вид транспорта. Но никогда она еще не отказывалась, чтобы он подвозил ее до пригородного поселка Канан. Кикучи Дзюн, ее Дзюн-кун, всегда довозил ее быстрее, чем какой-либо общественный транспорт, и никакая электричка бы не Легкий Ласковый ветер лениво дарит свое теплое дыхание, несущее нежные светло-розовые лепестки сакуры куда-то вдаль, на восток, к красному восходящему солнцу. Морские волны неустанно накатываются на берег, где-то нестерпимым гулом звучит гудок отходившего от берега большого корабля, а аэропорт Кансай, со всех сторон окруженный синей водой, регулярно, без всяких опозданий принимает железных птиц из далеких стран. Небо чистое, без единого облачка, самолеты летают беспрепятственно. Им вторят белоснежные чайки. В центре города величаво возвышается пятиэтажный замок, построенный еще полководцем Тоётоми Хидэёси и ставший свидетелем множества войн, побед и поражений.
Наступало утро, прерывая веселые события ночи, разукрашенной электрическими огнями, красными, синими, желтыми, зелеными… После шумной ночи улица Дотонбори1 казалась обезлюдившей. В Осаке начинался новый день, овеянный нежно-розовыми лепестками сакуры.
Вместе с остальным городом просыпался и район Суминоэ, и каждая улочка в нем, и улица Нанко-дори, что недалеко от железнодорожной станции Китакагая, не стала исключением. Светлые лучи восходящего солнца коснулись и высоких, и наоборот, не отличающихся большими размерами зданий, и цветущих деревьев, и старейшего в городе маяка Такадоро, возвещая о том, что его работа на сегодня окончена. Лучи коснулись и тонких золотых цепочек, к концам которых рукой искусного мастера были прикреплены маленькие цветы сакуры, вместе образующие сережки, одного взгляда на которые было достаточно, чтобы понять, что они не были куплены в каком-нибудь сувенирном магазине для туристов, которыми был переполнен город, переживавший самую прекрасную пору в году. Сережки переливались на солнце, отражая каждый лучик. Сережки эти выглядели просто чудесно на черном фоне в коробочке, которую в протянутой руке держал довольно высокий молодой человек, приятное лицо которого светилось обаятельной улыбкой, и глазами, в которых черные, чернее ночи, зрачки надежно хранили что-то загадочное и недоступное для других. Девушка, стоявшая около него, невысокая, с каштановыми волосами, в сиреневой шелковой блузке и белых брюках, неощутимо прикоснулась к ним, провела тонкими пальцами по одной из цепочек, посмотрела в темные глаза парня, улыбнулась. Хотя было раннее утро, автомобили уже напоминали о необходимости проснуться всем, кто еще нежился в своих мягких постелях, создавая непременный атрибут большого города – вечный машинный гул.
– Я думала, ты забудешь… – произнесла она, вынимая сережки из коробки. Они издали еле слышный тонкий звук.
– Забыть о твоем дне рождения? – воскликнул парень. – Да ты смеешься! Это только ты можешь забыть о чем-то, если тебе нужен необычный кадр или что тебе еще там всегда нужно…
– Дзюн, это действительно важно. Я всегда мечтала там учиться, и нужно постараться, – говорила девушка поучительным тоном. Она вкрутила сережки в мочки ушей. – Как?
Она повертелась перед парнем, удерживая волосы рукой, чтобы было видно украшение.
– Они тебе очень идут, – сказал Дзюн, улыбнувшись. Он осторожно снял с ее волос прилетевший лепесток сакуры и отпустил его путешествовать дальше, несомого ветром и золотыми лучами солнца.
– Спасибо, – только и сказала она, обняв его нежно.
Они подошли к его мотоциклу, уже заждавшемуся своих пассажиров. Девушка всегда боялась таких поездок, она крепко обвивала руками парня, порой мешая ему вести этот довольно опасный вид транспорта. Но никогда она еще не отказывалась,
