меня со слезами на глазах.
Может, она найдет его на следующей неделе, когда я уже вернусь в Калифорнию. Предложение руки и сердца на расстоянии – не такое уж идеальное решение, но элемент неожиданности, который она так люто ненавидела, стоил того.
Торопился ли я? По меркам многих людей, скорее всего, да. Но не для меня. Я нашел ее. Ту самую. За это я не переживал, и этого я не боялся. Не было никаких сомнений и трясущихся ног. Я знал каждым атомом своего тела, что Бри была рождена, чтобы стать моей. Может, наша связь и была скреплена трагедией, но наша любовь расцвела благодаря терпению, искреннему уважению и пониманию.
Жизнь не была легкой, а нашу точно можно назвать тяжелее, чем у большинства. Сейчас, оглядываясь на всю ту боль, страдания и опустошение, я видел в нашем прошлом красоту, зная, что в конце концов мы станем более счастливыми и влюбленными, чем я когда-либо мог предположить.
Так что, засыпая этой ночью рядом с ней с улыбкой на лице, любовью в груди, радостью, струящейся по венам, я и понятия не имел, что самые тяжелые испытания еще впереди.
– Мама! – закричал Ашер, вбегая в спальню с неподдельным ужасом в голосе.
Я резко проснулся, как и Бри, лежащая рядом со мной. Откинув одеяло, я вскочил с кровати; тремя размашистыми шагами я подошел к нему.
– Что случилось? – Следуя инстинкту, я посадил его на кровать и начал лихорадочно ощупывать с головы до ног, ища следы травмы. Это было единственное объяснение, которое мог найти мой еще не проснувшийся мозг.
Бри включила свет и подошла к нам, окидывая его взглядом, но мы оба не обнаружили никаких физических признаков, объясняющих его истерику. Обхватив его белое как полотно лицо ладонями, Бри присела перед ним на корточки.
– Дыши, малыш. Все хорошо. Мама рядом. Все в порядке. Тебе приснился кошмар?
Он покачал головой, и из его испуганных глаз потекли огромного размера слезы.
Я услышал плач Мэдисон вдалеке, вероятнее всего, крики разбудили и ее. Мое сердце уже начало биться чуть спокойнее, а мозг пришел к выводу, что никакой опасности для моей надпочечниковой системы не существовало.
Сделав глубокий вдох, я посмотрел на Бри.
– Разбирайтесь тут. Я уложу девочек.
– Ты не сможешь! – закричал Ашер. – Он забрал ее! Он забрал ее!
– Кого? – спросила Бри.
Когда он сказал следующее слово, мой мир остановился.
– Луну! Папочка забрал ее!
– Ашер, малыш, – успокаивала его Бри. – Это невозможно. Папа Луны здесь.
Интересно, как в разгар трагедии мельчайшие детали врезаются в память.
Я помнил, как меня осенило, что мы слышали лишь плач Мэдисон.
Я помнил, как ворвался в комнату и обнаружил, что кровать Луны пуста.
Я помнил безумные поиски и как кричал Бри, всем сердцем цепляясь за надежду, что Луна просто выбралась из кроватки и спустилась.
Но в моем сердце до конца моих дней останется сбивающий с ног крик Ашера:
– Не ее папочка! Мой папочка!
Глава 25
Бри
– Найдите ее! – зарычал Изон на седовласого детектива Хоффмана, пока по меньшей мере полдюжины полицейских сновали по нашему дому.
– Мистер Максвелл, уверяю вас, целая команда наших офицеров занимается этим делом. Если она все еще…
– Не говорите «если», – рявкнул он. – Не смейте, черт возьми, говорить «если». Речь идет о моей дочери. Мы знаем, что она где-то там. Так что делайте свою чертову работу и верните ее домой.
Было всего десять утра, но этот день уже можно было назвать самым тяжелым днем в моей жизни.
Бесконечная симфония вопросов прокручивалась в наших головах.
Где она?
С ней все в порядке?
Она напугана?
Или мой самый большой страх: неужели уже слишком поздно?
Более шести часов мы с Изоном пребывали в состоянии непроходящей паники. Время шло, секунды тянулись, как часы. Подобно стадиям горя, процесс осознания того, что кто-то похитил твоего ребенка, пока она спокойно спала дома всего в нескольких ярдах от двери вашей спальни, начинался с отрицания.
Невозможно было поверить, что кто-то похитил ее, а заявления Ашера о том, что это сделал Роб, делали ситуацию еще более дикой.
Как бы то ни было, Изон тут же выскочил на улицу через незапертую заднюю дверь, обежал вокруг дома и обыскал все прилегающие территории, пока я звонила в полицию. Пока мы ждали их прибытия, Изон сходил с ума, бегая вокруг и выкрикивая ее имя. Ашер и Мэдисон рыдали, так что я таскала их за собой повсюду, боясь упустить из виду. Бассейн был моей первой остановкой. Я ужасно боялась обнаружить нашу сладкую малышку в воде, но от того, что ее там не было, страх только усилился.
Стоя снаружи, я заметила, что дверь в домик у бассейна приоткрыта. От облегчения у меня закружилась голова, и я побежала туда, надеясь, что она проснулась и, потерявшись, пошла искать отца. Но там уже стоял Изон, чьи рассуждения привели его туда же, куда и меня.
Было так много факторов, которые мы даже не учли в те первые минуты поисков.
Как она могла перебраться через заграждение от детей наверху лестницы?
Как она могла отпереть заднюю дверь?
Почему не сработала сигнализация?
Но отчаяние не помогало логике.
Луны не было в домике у бассейна.
Не было в ее комнате.
Не было в комнате Изона.
Не было нигде.
Моя тревога множилась с каждой секундой. Но как только мы собрались выйти на улицу, услышав вдалеке вой сирен, Изон заметил сложенный листок бумаги, лежащий на скамье у пианино.
Две строчки, напечатанные черными чернилами. Ничего необычного, но эти слова выбивали почву из-под ног.
5 миллионов долларов, чтобы увидеть ее снова
За этим следовал какой-то двадцатишестизначный номер.
И все.
Никаких больше инструкций или объяснений.
Всего одно требование и пять жизней, которые никогда не будут прежними.
Я видела Изона сломленным и разбитым.
Я видела, как он истекал кровью и был покрыт ожогами.
Я видела его опустошенным и эмоционально уничтоженным.
Но, когда он упал на колени с дрожащими руками, смиряясь с невообразимым, я поняла, что мужчины, которого я любила, больше не было.
У него забрали ее.
Когда прибыла полиция, они тут же увели меня и Изона в разные комнаты для допроса. Гнев был следующей реакцией Изона. Более двух часов я слушала, как он орет на кухне. Абсолютная агония в его голосе соответствовала боли в моей груди.
Они задавали мне вопросы, на которые я не могла
