Я знаю, что причинила ему боль, но это было к лучшему.
— Но в театральной школе вы никогда…?
— Нет. Мы были просто друзьями. Я знала, что всегда нравилась ему, но…
— Ты была не заинтересована?
— Нет.
— Был ли Коннор обижен на это?
Я помню, какую поддержку мне оказал Коннор после разрыва, и как это изменилось после того, как мы с Итаном вновь сошлись.
— Похоже на то, но он никогда не злорадствовал по этому поводу. Он просто проявлял заботу.
— Уверена, Итан не оценил бы это.
— Нисколько.
Кто-то слегка прикасается к моей спине.
— Так ты серьезно приняла его обратно?
Это первый раз за весь день, когда Коннор разговаривает со мной. Я хватаю сэндвич и продвигаюсь вперед в очереди кафетерия.
— Все сложно, Коннор.
— И не говори.
Он хватает напиток и вливается в очередь сбоку от меня.
— Просто пообещай мне, что ты будешь осторожна. — Он косится на Итана, который сидит с остальной частью нашей группы. — Как только он начнет подавать тревожные знаки, уходи. Видеть то, как тебе снова причиняют боль будет… ну… это будет отстойно, понимаешь?
— Может, в этот раз все получится.
Он издает короткий смешок.
— Ага. Может.
Итан переводит взгляд в сторону, и когда он видит нас вместе, его выражение лица становится мрачным.
Коннор вздыхает.
— Почему у меня такое чувство, что нам с тобой больше нельзя будет быть друзьями?
Мы платим за наши заказы и направляемся к столику. Когда мы подходим, Итан встает и обнимает меня. Потом он целует меня, долго и проникновенно, прямо перед Коннором. Более чем очевидно, что он заявляет о своих правах словно прикрепляет к моей спине большой плакат с надписью: «Собственность Итана Холта» подобно накидке.
Коннор закатывает глаза и садится рядом с Зои. Итан садится и усаживает меня на колени.
Казалось бы, все остальные ничего не заметили, но на протяжении всего обеденного перерыва, тяжелое напряжение между двумя парнями по обе стороны от меня давит в самый центр моей груди.
Получается, конфликт между Итаном и Коннором обострился, когда вы сошлись?
Я вздыхаю.
— Да. В смысле, они никогда не нравились друг другу, но по крайней мере, они притворялись.
— Ты ранее сказала, что «они все» думали, что вы сошли с ума? Кто еще не давал тебе покоя?
— Моя соседка, Руби.
— Ей не нравился Итан?
— Нет. Она видела через что я прошла в первый раз, и полагаю, что моя горечь передалась ей. Когда мы впервые сошлись, она была, можно сказать… терпеливой.
— Итан! Выходи из чертовой ванной! Ты возишься дольше, чем девчонка!
Руби колотит в дверь и раздраженно вздыхает. Сказать, что она недовольна тем, что мы с Итаном снова вместе, было бы преуменьшением.
— Почему твой чертов парень так долго моется в душе? — спрашивает она, плюхаясь рядом со мной на диване. — Ему вроде бы больше нет необходимости дрочить. Вы двое постоянно трахаетесь.
— Думаю, ему просто нравится долго принимать душ.
— Чертова Примадонна.
— Руби, будь вежливой.
— Я веду себя вежливо. Если бы я вела себя противно, то я пошла бы на кухню и врубила бы кипяток.
Ее лицо озаряет шкодливое выражение.
— Руби… нет.
Она смеется и бежит на кухню. Я слышу звук работающего крана примерно три секунды, прежде чем слышу мужской крик из ванной.
— Чертова проходимка!
Я вздыхаю.
Это все равно, что жить с детьми.
Итан появляется в дверях, с него стекает вода, полотенце обвязано вокруг его поясницы, выражение его лица подобно грозовой туче.
— Где она?
Руби высовывает голову из кухни.
— Кто? Я?
Он грозно смотрит на нее. Она мило улыбается.
— Прекрати быть занозой в заднице.
— Хорошо, как только ты прекратишь встречаться с моей лучшей подругой.
— Едва ли это одно и то же.
— Вот и неправда. Тот факт, что ты встречаешься с Кэсси – это огромная заноза в моей заднице.
— Привыкай.
— И сколько это продлится? До тех пор, пока ты не облажаешься и снова не бросишь ее? Мы сейчас говорим о неделях или месяцах?
Я стреляю в нее взглядом.
Итан сжимает челюсть и ничего не отвечает. Затем он направляется в спальню и хлопает дверью.
Злость Руби проходит в тот самый момент, когда моя вспыхивает.
— Какого черта, Руби?
— Прости, он просто… мне не стоило говорить это.
— Можешь дать ему передышку?
— Я не хочу, чтобы он снова причинил тебе боль.
— Ровно, как и я.
— И я знаю, ты думаешь, что он изменился или что-то там еще, но все это кажется слишком, блин, правильным. Я не доверяю ему. Ты сама-то доверяешь?
Самый сложный вопрос на свете, на который надо дать ответ. Мне хочется сказать «да», но я поклялась никогда ей больше не врать.
— Я не знаю.
Она кивает и подходит, чтобы обнять меня.
— Так я и думала. Давай я просто скажу так: если он снова причинит тебе боль, я заеду ему коленом по яйцам с такой силой, что они никогда больше не опустятся.
Я сжимаю ее.
— Если он причинит мне снова боль, я уж точно буду не против.
— Хорошо.
Мысли о Руби заставляют меня скучать по ней. Если бы не она и не Тристан, я бы превратилась в еще более жалкую психичку, коей уже являюсь.
— Руби все еще присутствует в твоей жизни? — спрашивает доктор Кейт.
— Не так много, как мне хотелось бы. — И я скучаю по ней каждый день. — Прямо перед самым выпускным, она забеременела. Ее парнем был австралийский бизнесмен, с которым она познакомилась летом перед последним курсом. Он сделал ей предложение, и после выпускного, они улетели жить в Сидней. Сейчас у них трое детей и они так счастливы, что даже тошно.
— Она знает, что Итан вернулся в твою жизнь?
— Да. Мы болтаем онлайн каждые несколько недель.
— Что она думает об этом?
Опаньки.
— Когда я рассказала, что я согласилась играть с ним в спектакле, она подумала, что я выжила из ума и выносила мне мозг добрые полчаса. Потом, когда я рассказала ей, что он извинился и хочет вернуть меня, она пригрозила мне, что запрыгнет на первый рейс аэропорта «Оз», чтобы выбить из
